Планета S23ultra...Гава 8.6.

       У входа в поселение нас ожидали два яркокрасных робота и Миша со "своей". Это были главные роботы  поколения "федоров" и каждый из них имел номерные звания по рангам. К сожалению,  несмотря на то, что я представляю себя здесь в качестве "летописца", у меня есть непростительные слабости для такого занятия. Я бываю очень ревнив и в моей памяти случаются необьяснимые провалы. В данном случае это про данных роботов. Их способности превосходят все мыслимые детские и юношеские  фантазии, которые посещали наши умы под воздействием гениальных писателей прошлого. Они, роботы,  а вернее их создатели, достойны благоговения за их гениальность, предвидение и исполнение в металле, полимерах, оптическом стекле, наннопленках, квантовоэлектронных системах коммуникаций,  питания и кибернетического мышления.

Стоит их создателям щёлкнуть пальцами и их создания мгновенно выполнят деяния, которые в древние времена вызвали бы мгновенное падение ниц древних народов ...
Отвлекаюсь, а что поделать, тоже благоговею..
Но, я не древний человек и хорошо понимаю, что при всем их блеске,  внешней красоте и исполнительной сюприм эффективности, они бездушны, бесчувственны и беспощадны, если им вменить какие либо функции контроля за поведением людей, что мы и наблюдаем в сей момент на планете S23Ultra.
И, именно поэтому мне не удаётся запомнить номера этих машин! И рука не поднимается записать их в "шпаргалку", ибо непреодолимая во мне внутренняя сила возводит невидимый барьер даже для такого малого деяния. Благоговею и презираю.

     Эльма кивнула нам головой. Пара, по-прежнему, словно склеенная стояла пред нами плечом к плечу.
"Привет, дорогие земляне-соплеменники!"- внятно , с глубокоскрытой ревностью или завистью поприветствовал нас Михаил Кутузов.
Валера, не справился с протоколом и вместо ответа присвистнул и оглянулся на нас. Серёга повернулся ко мне, прикусив свой ус и вперился вопросительно в мои глаза. "А что я то?"- я тоже замер с открытым ртом:"Что с Мишей? Оживает наш "овощ" или мы что-то не то сделали?"
Через секунду-другую, Валера справился с собой:" Привет, дорогие!"- он обратился только к этой паре, памятуя многократное игнорирование нас роботами:"Что тут у вас происходит?"
"Следуйте за нами!"- вмешавшись, признес правый робот и обе машины мягко развернувшись, медленно покатили через открытые ворота на своих шасси.
Валера, для сохранения достоинства придержал нас рукой, и выровняв спины мы спокойно, ровной шеренгой потопали вслед. Миша с Эльмой пошли рядом с Валерой. 
"Вам, как "непорочным", роботы позволили присутствовать при родах"- начал объяснять ситуацию Михаил. И, опять, я уловил слабый укор и ревность в его голосе и при этом возникло ощущение внутреннего тепла в груди. Человек явно оживает.
     Валера:"Кто рожает-то и от кого? И, это,  Миша, не мути, мы тут за вас и башка расскалывется круглосуточно, блин ..!"
Миша тронул Валеру за рукав, чтобы тот замолчал:"Кто рожает и от кого, я не знаю и никто из нас не знает!"- сказал он совершенно спокойным и нейтральным голосом человека способного себя легко контролировать. Мы с Серёгой со всем вниманием уставились на него, чтобы не пропустить никаких нюансов в поведении человека, который ранее ничего, кроме глубокого разочарования в нас не вызывал.
Нам также понравилось его ремарка, насчёт нашей не совсем заслуженной непорочности. Мы, не злостные выпивохи, но, как и все пьяницы, хорошо сознаем глубину порочности возлияний, какой бы бравадой и объяснениями это не покрывали. При этом, не забываем и о личных свершениях в своей долгой, долгой жизни и,  кстати, именно нас сюда заслали в качестве спасателей и никто сейчас точно вспомнить не сможет, сколь длительное время мы "не приняли на грудь" ни единой капли зелёного змия.
   Приблизившись к площади , на которой ожидаемо собралась вся та же толпа из "склееных" пар, нельзя было не заметить небывлого ранее оживления.  По мере нашего приближения полностью затих, легкий гул общения, но оживление в глазах, перемена в лицах, тронутых признаками любопытства и подспудной надежды разительно изменили людей. Да, они стали слегка походить на людей, получивших надежду на то, что их болезнь не безнадежна.
В пятый раз переглянувшись, мы прошли всед за роботами сквозь толпу, "как нож через масло". Миша с Эльмой остановились. Эльма успела, при этом, тронуть меня за плечо, на что мы втроём не смогли не отреагировать, хором повернув головы в её сторону. Она не смутилась, не отвернулась, лишь приспустив веки подняла ладонь в знак благословения или, что-то в этом роде. Миша тоже слегка кивнул головой. А что же мы? Они явно видят в нас какую то надежду, но надежда эта столь слепа, как и мы сами. Три поживших, серьёзно потрепанных в жизненных испытаниях, но не убитых человека, доживающих свою сильно затянувшуюся жизнь, следуют сейчас, как слепые котята, за двумя блестящими немногословными машинами, чтобы засвидетельствовать очередное появление на свет незнакомого человечка от незнакомой мамаши на затерянной планете в иногалактике. Совершенно трезвые, ничем не обремененные, без всякого давления, не считая машинных команд, мы испытываем трепет и волнение, которое неизбежно возникает в любом человеке с человеческой душой, при зарождении новой человеческой жизни.

Акушерская походила на просторный машинный зал превосходно светлый, стерильный, со стенами без углов, ровно сияющим потолком, гладким, матовым полом и возвышенным сооружением в центре. Именно там слышались лёгкий гул пневмо и гидронасосов, тикали таймеры, чмокали присоски, щелкали зажимы, работали растяжки, подавалось питание, нагревались нагреватели и охлаждались хладоагенты. Весь комплекс покрывала темно бежевая мембрана, над лицом роженницы в сплошной мембране встроили мелкосетчатое мягкое окно через которое смутно просматривалось лицо и слышалось дыхание рожающей  женщины. Левая рука выступала из под покрывала и пальцы судорожно сжимались, разжимались или расслабленно зависали.
"Василий,  возьмите женщину за руку!"- приказал вошедший с нами робот. В тамбуре, перед входом, нас обработали и приодели, как врачей в период пандемии. Мои ладони оставили открытыми, окунув их трижды в разные растворы иI высущив с помощью робота вытирашки. Он обтер мне каждый палец белоснежный ветошью, которую  тут же бросил в инценератор. Пацанам надели огромные неуклюже рукавицы. За что мне выпала такая честь, остаётся непонятным и поныне. Как я уже упоминал, наши роботы были очень скупы на объяснения.
Оглянувшись на друзей, не обиделись ли, ничего не увидел кроме неуклюжих, чучелоподобных созданий в защитных одеяниях. Оба слегка приподняли свои правые руки в одобрительных жестах.
"Ну, ладно, я ведь ни о чём таком не просил!"- шагнул вперёд, а точнее засеменил неловко скользящими шагами к неизвестной, будущей мамаше.
Ее горячая ладонь ухватилась за мою с отчаянной силой. Подушечки ее тонких пальцев расплющились  о мои бугристые, костистые суставы. "О, боже, когда последний раз с такой страстью за меня хваталась женщина!"- звучит глупо, да? Но, что поделать, столько памяти пробудилось, что пора было "взять себя в руки" и похлопать её успокаивающе другой своей рукой. Она слегка расслабилась, чтобы через мгновенье расплющить мою ладонь опять, опять и опять. Не буду вам, читатель,  говорить о своих чувствах при этом, ибо разговор здесь о другом.
Малыш, в итоге, выбрался на белый свет и гидороподьемник с мягким захватом вытащил его из под покрывала. Он поднял высоко это мокрое тельце со слепым личиком и непрерывной мимикой, за ножки, шлепнул каким то подобием стерильной мухобойки по попке и зал огласил мощный рёв здорового младенца со свежесрезанной пуповиной.
В ответ все моё тело вздрогуло от мощного спазма. Я не слышал грохот, но ощущение  пришло вместе с расслаблением, словно мы только что пережили сильное землетрясение.  Рука женщины безжизненно расслабилась. Ладони расцепились. Весь агрегат куда-то сдвинулся, появилась большая светлая штора до самого потолка. Робот попросил нас выйт и из зала.
Скинув балахоны, я, единственный, оказался покрыт потом по всему телу. Он и до сих пор струился у меня под мышками. Друганы пьяно и молча уставились на меня. Не найдя ничего лучшего, решил их просто временно не замечать. Они очень хорошие друзья, не задали  ни одного вопроса. Очухавшись, мы потихоньку побрели к выходу и,  при взаимном игнорировании между нами и роботами, выбрались наружу.
Уплотнившаяся толпа стояла перед выходом из акушерской. Стояли привычно молча, но непривычно было единое, нетерпеливое вопросительное выражение:"Ну и...?"

Валере это не очень понравилось:" Будьте людьми, а не баранами!"- читалось на его лице, но вслух он не сказал ни слова,  приобняв меня, как в чем-то слегка пострадавшего. Серёга присоединился и мы, осветленно, втроём побрели мимо. Пока нам нечего было им сказать.