Сон мистера Смита
Мистер Смит всегда спал вполглаза. У него не была развита фантазия и он никогда не видел снов.
Даже после тяжелых переходов, опасных перестрелок или изнурительных боев с пиратами напавшими на абордаж, он засыпал и оставался начеку. Даже набравшись джину больше обычного, он всегда уединялся в каюте, проверив все и всех на борту, крепко запирал изнутри дверь, ставил сундук-подпорку, падал навзничь в глубокий проваленный лежак, сразу начинал храпеть так, как скрипит расшатанная мачта у самого основания. Однако любая тревога на судне, любой необычный звук, любое ненужное движение на палубе или снаружи у борта, наклон борта или изменение позиции шхуны вокруг якоря, вопреки ветру и течению, будили его мгновенно. Он слышал все и вся с абсолютной ясностью и как бы видел через стену и тьму ночную, кто и что привело в смятение его сон, словно не хмель тек по его жилам, а некая сказочная живая вода, которая обостряла органы чувств и интуицию этого звероватого человека. В зависимости от причины пробуждения он либо вновь засыпал, не почуяв реальной опасности и нужды предпринимать какие-либо меры, либо мгновенно принимал решение и действовал соответственно обстановке. Он вылетал из каюты с готовым оружием в руках, если это был внешний враг, будил команду, мгновенно брал ситуацию под контроль со всей силой своего опыта, характера и физической ярости. Только так мистер Смит и ему подобные капитаны могли выживать в дикой и малопознанной среде далекой индопацифики, населенной полудикими племенами. Только так они могли противостоять несметному числу себе подобных авантюристов, жаждущих быстрой наживы любой ценой, хлынувших сюда из Европы и ближнего Востока, в эти непуганные тропические островные дебри. Только так они могли спасаться от местных пиратов-моро, чьи морские навыки и выносливость в жизни без пресной воды, в удалении от суши, чья способность выживать в океане и появляться как бы ниоткуда плодили легенды. Люди моро ...чья дикая боевитость, бесстрашие, а также первобытная жестокость наводила ужас даже на "мистеров смитов", которые сами никогда не испытывали жалости к свои жертвам. Мистер Смит не подпускал близко и приватиров, которые с королевской грамотой имели право нападать на купеческие суда стран соперников в колониальных войнах и были не прочь поживиться на любой жертве вдали от глаз правительства и свидетелей закона.
Мистер Смит спал сегодня именно так. Он храпел и свистел во сне. Иногда выкрикивал бессвязную ругань, когда переворачивался во сне или убирал затекшую руку из под головы. Прошлая ночь и день были трудными, они принесли множество потерь. До сих пор неясно, что произошло на берегу. Дикари обрезали якорь. Шхуну унесло из залива-стоянки и втроем ее непросто было взять под контроль, увести в новое безопасное место, оснастить запасным якорем и надежно бросить его. Сейчас ее окружала почти абсолютная тишина. Берег остался довольно далеко и был он ненаселенный. Птиц на воде не было, слабый ветер полностью утих, лишь плеск отдельных рыб и храп мистера Смита, да редкие стоны уставших матросов заполняли тропический ночной покой. Они все нуждались в этом отдыхе.
Мистер Смит проснулся от сухости во рту и ломоты во всем теле. Он потянул руку к бутылке в корзине с соломой стоявшей у лежака. Рука была очень тяжелой и едва сдвинулась с места. Мистер Смит отлежал ее основательно. Он попробовал подняться всем телом, но оно также глубоко увязло в лежаке и словно полностью онемело. Мистер Смит готов был ругнуться на самого себя, но в этот раз и его язык, словно увяз в собственном рту и еле-еле двигался. Мистер Смит полежал немного, он слышал стук своего сердца ощущал свое тело, а открытые глаза его видели подкопченный потолок каюты слабо освещенной прикрученным фитилем маслянной лампы. Полежав неподвижно, он приложил теперь все усилия чтобы поднять свое тело, но смог только слегка повернуться со спины на правый бок. Усилий же потребовалось столько, что от натуги он полностью зажмурил свои глаза. Такого с ним никогда не было. Во рту по-прежнему было вязко и он не мог даже выматериться, что всегда помогало ему в трудную минуту. Он шумно дышал своим носом, и ощущал необычный перегрев своих ноздрей.
Наконец размкнув веки он видел теперь стенку своей каюты, свой капитанский столик с картой и трубкой. Рядом лежали оба пистолета, кинжал и сабля в ножнах. В небольшое оконце было видно несколько звезд на небе.
Теперь у мистера Смита предельно напряглись все мышцы на лбу с глубокими морщинами. Даже перепив он никогда не снимал на ночь оружия.
Мистер Смит наконец услышал себя. Сдавленный звук шел из груди и через нос, стон и рев, язык был по-прежнему как связанный. Мистер Смит наконец, смог еще повернуть свое тело и оно упало с глухим ударом на пол каюты. Шок от удара придал ему силы и он смог опереться руками о тот же пол. Поднял с трудом голову. Его глаза постепенно сфокусировались и встретились с глазами человека, который спокойно смотрел на мистера Смита из темноты. Мистер Смит хотел было вскочить, но тяжесть тела была столь велика, что он не только не смог сам подняться, но и голова его медленно опустилась, руки согнулись и он неловко улегся на пол лицом вниз. Холод и жар прошли по телу, оно обмякло и мистер Смит погрузился в долгое глухое небытие.
Вскоре рассвело. На открытой палубе лежало оружие матросов. Самих их не было видно. Не было следов боя. Палуба была чистой, оружие лежало аккуратно в одном ряду. Светлый день был таким же тихим, как и прошедшая ночь. Все это мистеру Смиту предстояло увидеть, когда в его тело вернется сила, сознание проясниться и он сможет выбраться из каюты. Якорный канат безжизненно свисал, шхуна медленно дрейфовала вдоль берега острова, постепенно удаляясь от него.
Мистер Смит всегда спал вполглаза. У него не была развита фантазия и он никогда не видел снов.
Даже после тяжелых переходов, опасных перестрелок или изнурительных боев с пиратами напавшими на абордаж, он засыпал и оставался начеку. Даже набравшись джину больше обычного, он всегда уединялся в каюте, проверив все и всех на борту, крепко запирал изнутри дверь, ставил сундук-подпорку, падал навзничь в глубокий проваленный лежак, сразу начинал храпеть так, как скрипит расшатанная мачта у самого основания. Однако любая тревога на судне, любой необычный звук, любое ненужное движение на палубе или снаружи у борта, наклон борта или изменение позиции шхуны вокруг якоря, вопреки ветру и течению, будили его мгновенно. Он слышал все и вся с абсолютной ясностью и как бы видел через стену и тьму ночную, кто и что привело в смятение его сон, словно не хмель тек по его жилам, а некая сказочная живая вода, которая обостряла органы чувств и интуицию этого звероватого человека. В зависимости от причины пробуждения он либо вновь засыпал, не почуяв реальной опасности и нужды предпринимать какие-либо меры, либо мгновенно принимал решение и действовал соответственно обстановке. Он вылетал из каюты с готовым оружием в руках, если это был внешний враг, будил команду, мгновенно брал ситуацию под контроль со всей силой своего опыта, характера и физической ярости. Только так мистер Смит и ему подобные капитаны могли выживать в дикой и малопознанной среде далекой индопацифики, населенной полудикими племенами. Только так они могли противостоять несметному числу себе подобных авантюристов, жаждущих быстрой наживы любой ценой, хлынувших сюда из Европы и ближнего Востока, в эти непуганные тропические островные дебри. Только так они могли спасаться от местных пиратов-моро, чьи морские навыки и выносливость в жизни без пресной воды, в удалении от суши, чья способность выживать в океане и появляться как бы ниоткуда плодили легенды. Люди моро ...чья дикая боевитость, бесстрашие, а также первобытная жестокость наводила ужас даже на "мистеров смитов", которые сами никогда не испытывали жалости к свои жертвам. Мистер Смит не подпускал близко и приватиров, которые с королевской грамотой имели право нападать на купеческие суда стран соперников в колониальных войнах и были не прочь поживиться на любой жертве вдали от глаз правительства и свидетелей закона.
Мистер Смит спал сегодня именно так. Он храпел и свистел во сне. Иногда выкрикивал бессвязную ругань, когда переворачивался во сне или убирал затекшую руку из под головы. Прошлая ночь и день были трудными, они принесли множество потерь. До сих пор неясно, что произошло на берегу. Дикари обрезали якорь. Шхуну унесло из залива-стоянки и втроем ее непросто было взять под контроль, увести в новое безопасное место, оснастить запасным якорем и надежно бросить его. Сейчас ее окружала почти абсолютная тишина. Берег остался довольно далеко и был он ненаселенный. Птиц на воде не было, слабый ветер полностью утих, лишь плеск отдельных рыб и храп мистера Смита, да редкие стоны уставших матросов заполняли тропический ночной покой. Они все нуждались в этом отдыхе.
Мистер Смит проснулся от сухости во рту и ломоты во всем теле. Он потянул руку к бутылке в корзине с соломой стоявшей у лежака. Рука была очень тяжелой и едва сдвинулась с места. Мистер Смит отлежал ее основательно. Он попробовал подняться всем телом, но оно также глубоко увязло в лежаке и словно полностью онемело. Мистер Смит готов был ругнуться на самого себя, но в этот раз и его язык, словно увяз в собственном рту и еле-еле двигался. Мистер Смит полежал немного, он слышал стук своего сердца ощущал свое тело, а открытые глаза его видели подкопченный потолок каюты слабо освещенной прикрученным фитилем маслянной лампы. Полежав неподвижно, он приложил теперь все усилия чтобы поднять свое тело, но смог только слегка повернуться со спины на правый бок. Усилий же потребовалось столько, что от натуги он полностью зажмурил свои глаза. Такого с ним никогда не было. Во рту по-прежнему было вязко и он не мог даже выматериться, что всегда помогало ему в трудную минуту. Он шумно дышал своим носом, и ощущал необычный перегрев своих ноздрей.
Наконец размкнув веки он видел теперь стенку своей каюты, свой капитанский столик с картой и трубкой. Рядом лежали оба пистолета, кинжал и сабля в ножнах. В небольшое оконце было видно несколько звезд на небе.
Теперь у мистера Смита предельно напряглись все мышцы на лбу с глубокими морщинами. Даже перепив он никогда не снимал на ночь оружия.
Мистер Смит наконец услышал себя. Сдавленный звук шел из груди и через нос, стон и рев, язык был по-прежнему как связанный. Мистер Смит наконец, смог еще повернуть свое тело и оно упало с глухим ударом на пол каюты. Шок от удара придал ему силы и он смог опереться руками о тот же пол. Поднял с трудом голову. Его глаза постепенно сфокусировались и встретились с глазами человека, который спокойно смотрел на мистера Смита из темноты. Мистер Смит хотел было вскочить, но тяжесть тела была столь велика, что он не только не смог сам подняться, но и голова его медленно опустилась, руки согнулись и он неловко улегся на пол лицом вниз. Холод и жар прошли по телу, оно обмякло и мистер Смит погрузился в долгое глухое небытие.
Вскоре рассвело. На открытой палубе лежало оружие матросов. Самих их не было видно. Не было следов боя. Палуба была чистой, оружие лежало аккуратно в одном ряду. Светлый день был таким же тихим, как и прошедшая ночь. Все это мистеру Смиту предстояло увидеть, когда в его тело вернется сила, сознание проясниться и он сможет выбраться из каюты. Якорный канат безжизненно свисал, шхуна медленно дрейфовала вдоль берега острова, постепенно удаляясь от него.
Комментариев нет:
Отправить комментарий