КТИ

  " Бортэ, старшая жена Чингисхана, была сосватана за десятилетнего Темуджина в возрасте девяти лет, родила мужу девять детей. Всего, как уверяют историки, Темурчин-Чингисхан имел двадцать шесть жён и две тысячи наложниц, однако все они появились у него после его пятидесятилетия, а до того супруга Бортэ была его единственной советницей и соратницей в управлении государством, и только сыновья Бортэ были Великими Ханами."

Угораздило же меня родиться  в даурских степях рядом с великим Темурчином. Если погуглить на карте урочище Делюн-Болдог и станцию Соловьевск, где я впервые увидел свет, там расстояние составит не более 70-ти км.  Конечно к этому добавится ещё и семь разделяюших столетий, но все равно это очень пробуждающий факт. Земля мала и если покопать вокруг и вглубь многое может оказаться удивительным.

Степные просторы окружали нас первые десять лет моего детства. Здесь царит суровая ветренная зима до минус 40, быстрая весна с забайкальскими,  пушистыми, фиолетовыми подснежниками и последующим обилием душистых степных лилий и саранок. Их сменяло знойное лето с соколами в небе и сусликами на земле.  К концу лета и началу осени случались грозы с обильными ливнями, градами,  громами и молниями. После них в степных низинах возникали временные озера, на которые садились перелётные птицы, гуси разных видов. После охоты наших отцов, матери набивали  свежим пухом новые подушки, а мы бегали к этим водоемам наблюдать за появлением застойной зелени из которой появлялись подвижные головастики, а потом и лягушки с жабами. Возможно именно это было предтечей будущего выбора морской биологии в качестве профессии и образа жизни.. вода манила и её хотелось побольше.. После степей мы перебрались на берега Уссури и Амура. Оттуда в портовый город на берегу маленького Азовского моря. Чуть спустя удалось познакомиться с Чёрным,  Балтийским, Белым и Баренцевым. Потом уже настала очередь и океанов. Поскольку предки мои были переселены в Сибирь, из российской тогда Польши,  сдаётся мне, что монгольские гены обошли нашу родню, а вот от Магеллана, Васко да Гама или Христофора Колумба, возможно, что-то и попало. Тяга к морю была непреодолимой. Именно она породила выбор ихтиологического факультета в незабвенном "КаТэИ", Калининградском техническом институте, который полностью назывался неловким КТИРПиХ, а сейчас именуется университетом КГТУ. 

Прошло уже очень много лет и целый космос воды утек, а память непременно возвращается к нашей альма-матер. После диплома случились большие экспедиции в промысловую северо-западную Атлантику, академические в юго-восточную Азию, в изумрудные воды сиамского залива и кирпично-красную жижу Меконга, а также был поход вдоль Сахалина,  южных Курил, острова Монерон и всего нашего побережья от де-Кастри до Находки. Имело место и многолетняя работа в Посьете, а теперь уже четверть века на океаническом западе США от Сан-Диего до Кодьяка на Аляске. Все эти годы имеют насыщенное содержание, но они  никак не вымывают из памяти студенческое время и, скорее напротив, закрепляют понимание насколько ядренным было это обучение и воспитание из которого и произросли все последующие деяния. Ничего эпохального не сотворил, но жить всегда было и остаётся интересно.

Несколько лет назад забрел ненароком в офис "Глоубал Сифуд" на острове Кодьяк и нос к носу столкнулся с менеджером Сергеем Морозовым, выпускником "катэишного" технологического факультета. Как оказалось он ходил в несколько экспедий  с нашим Игорем Смирновым, а также был активистом в студентческом оперотряде и, соответственно,  знавал нашего же Виктора Гулидова. Встреча оказалась шокирующе приятной для обоих.

Она породила желание пошевелить в памяти, куда же нас всех, с кем учился и кого знавал, поразбросало? Многие остались в Калиниграде, тут хватало флотов, служб, хозяйств и институтов профильных. Юра Корзун рванул в родную Керчь и, никуда не уезжая, трижды мигрировал вместе с полуостровом по разным странам, продолжая заниматься  то акулами, то кальмарами атлантическими. Упомянутый Витя Гулидов поднимал рыбхозы там, где Горбачев на тракторе пахал. Очень многие отметились в геройском Мурманске. Вова Винниченко, попав в севрыбпромразведку,  тревожил вулканы на подводных хребтах,  совершая маневры глубоководными тралами, добывая макроруса, сначала на народный стол, а позднее и, за счет "новых русских", аппетит которых тоже был не мал. Вова  Шибанов там же взялся за отраслевую науку. Остепенился и дорос до замдиректора Полярного НИРО.  Позднее был шанс повидать его в Новой Скотии, в Канаде, где он послужил несколько лет международному рыболовству.

Ещё несколько наших  друзей, с более старших курсов, по-прежнему трудятся в этой заполярной столице. Кое-кто и в министерство столичное перебрался.  В столице и вокруг неё их и сейчас немало. Наш тихоня Седов сразу попал в министерство, правда не союзное, а республиканское, но сейчас это уже не важно. Итак в Москве из наших Таня Кугавда, Тома Зябрева, Гена Князев, Саша Козловский, акуловед Коля Мягков, могу кого-то и пропустить. Не со всеми связь оставалась. На Украину уехал только Кока Ткаченко, в Киев, и там следы его напрочь исчезли. Саша Колодочка с ним общался, какое-то время, но и он его потерял.

В архангельской области мы имели целый десант рыбинспекторов: Толя Иванов, Серёга Ермаков "Мелкий", Слава Туменко. О них сейчас ничего не слышно. Слава дорос, говорят, до районного охотоведа, но, как будто бы, погиб от рук браконьеров. 

На юга у нас смог забраться только Артур Розенталь. Куда то  в самый южный узбекский рыбхоз, но ненадолго. Оттуда он дунул с семьёй в Литву, однако ж и там ему пришлось не по духу и сейчас ему гораздо теплее под кондиционерами на юге Израиля. На Байкале трудился рыбинспектором старший брат Шуры Долгова, Слава. Самым крайним на севере Камчатки устроился инспектором Саша Нарыжный. Какое-то время мы даже обменивались старинными письмами, писанными чернилами и отправленным с марками на конвертах. Ушла эта эпоха и контакты потерялись. Люда Матвиенко была нашей единственной сахалинкой в поселке Анива, правда по специальности ни дня не работала.

Немало ихтиологов занесло на юг дальнего востока. Только в Посьете было пятеро. Нас двое, супруги Шевченко и "Шериф", он же Вова Григорьев. Вова и сейчас там пребывает. По моему мнению живет неплохо. Остальных же разметало. Шевченко сейчас в Канаде, о себе уже было писано. 

Во Владивостоке обитали Алик Булатов, Жора Яцюк, Сергей Бочарников, Леня Онуц. Все они со смежных курсов. На курс старше , на курс младше и все перебрались по разным городам и весям. Не каждому здесь климат и отдаленность подходит.

Серёга Львов,  из наших механиков, проживает во Владивостоке и в его округе нелегкую жизнь. Как и на байдарках ему нужны пороги и перекаты. Если их нет, он построит запруду. Не может он жить спокойно.  Но это так,  немного для лирики. 

Думаю это только начало. Память разбередило.

НАД ПРОПАСТЬЮ ВО ЛЖИ

 "Принц, тебе сколько годков-то будет?"- спросила утром Баба Яга. "33!"- ответил принц. "И ты до сих пор в сказки веришь?")-прошамкала и задребезжала своими костями в сухой коже беззубая бабка.

За день до этого принц заблудился во время охоты в своих угодьях и случайно нашёл в них избушку на курьих ножках. Зашёл, а там эта бабка страшная. Он к ней:"Помоги, старуха, заплутал я!" А она ему:"Помогу, коль переспишь со мной!" Он ей:"Не чуди старая, в зеркало посмотрись! Да и угодья это мои, как смеешь?!" Она ему:"Как хошь! Но, во-первых я к утру в красавицу превращусь, во вторых, на деле-то и побогаче тебя буду! Ещё и жениться захочешь!" Никто не знает, как это получилось у принца, но о чем они утром говорили, вы, мой дорогой читатель, уже знаете.
       В нашей стране, были времена, в которые мы все ждали, в один день наступит утро и заживем мы лучше всех. Потом и пробуждение случилось и было оно, как у того принца, нелегкое. При том, что жили то, на самом деле, неплохо, пусть далеко, далеко не лучше всех, но кое в чем все же и фору давали. При этом, что такое лучше всех, не каждому понятно. В том числе и мне, если говорить о странах и народах.

Понятно, что нельзя сегодня жить так, как живут в беднейших странах Африки, впроголодь и на помойках. Это бесчеловечно. Но и обжираться, шмотьем обрастать и в абсолютной чистоте пребывать, тоже нехорошо. Умрешь не дождавшись, то ли от ожирения, то ли от жадности, а то и от пониженного иммунитета. Впрочем сейчас эти недуги излечимы, таблетками, витаминами, современной хирургией, психиатрией и древними молитвами.
Допустим, наконец-то излечились, зажили счастливо. Все есть, все сыты, все здоровы, все радуются и забыли, что такое горе. Но этого то не может никогда у нас случиться. Мы люди, нам всегда нужно еще. Тех же таблеток от жадности "давайте, да побольше!"
Это волку завалить козла, чтобы самому пожрать и волчатам с волчицей, вот и счастье тому волку на время. И не волнует его, что коза и козлята осиротели, нет у него для этого "ни стыда, ни совести", но он же и не всех задавил.
И ещё про волка, вот покроет он волчицу раз в году, исполнит свой долг биологический и снова счастье и покой в волчьей душе до конца жизни. Не шастает, как кобель никчёмный, по чужим логовам, фальшивых серенад не поет. А если прижмет житуха волчья, всем волкам станет плохо, соберутся они в стаю и айда за добычей. Повезёт им, не перестреляют охотники, не задерет медведь, не попадут в волчью яму, так завалят они оленя, бычка, коровешку заблудшую, и снова всем им счастье. Не будят их сны по ночам, про то "а как там в чужой то стае? Не повезло ли им более?" Не идут от того они на войну с собратьями.
Не ведомы волкам и творческие метания, нет среди них поэтов великих, художников и писателей, потому и дуэлей нет, ни настоящих, с пистолями, как у Пушкина с Лермонтова, ни словами горячими по телевизору, по интернету. И в этом смысле живут волки спокойно . А уж если про деньги и про власть поговорить, тут то волков нам и вовсе нечем крыть. Рядом с ними, мы "чисто нелюди" абсолютные.
Но опять вот, придет к нам вдруг настоящее "человеческое счастье", привалит сполна, знать бы только, что это такое, не превратимся ли мы в элоев, расслабимся и сожрут нас тогда морлоки. Хотя о чем это я? Это же тоже была сказка. Теперь то точно сам знаю, что нам любого счастья надолго не хватит, мы придумаем себе новое горе, а придумав его, волосы на себе порвём, глотку собственную раздерем, и стольких себе подобных завалим, чтобы избавиться от найденного горя, и получить новое счастье взамен. Потом уж пусть другие свое горе и новое счастье придумывают.
И придумывают, но не только для себя, нам всем подают это горе чёрное, а счастье великое, и светлую звезду нового счастья, как морковь перед носом вывешивают. И берегись любой великий ум, или даже просто не дурак, не недотепа. Попробуй не согласись или слегка не так обмолвись. Сожрут, сожгут за три-четыре слова. Мы же помним про "а всё-таки она вертиться". Впрочем и на поводу пойдёшь счастья не найдёшь. Кто открыл ворота в Бастилию, того и голову на пике по Парижу носили, а другому издалека простым ледорубом досталось, еще одному в джунглях от зеленых беретов прилетело. .
В общем если не в тренде борьбы за новое счастье, и тебя и маму твою, и дом твой, и все к чему ты прикоснулся... "ну вы же понимаете"... просто вербально могут обозначить, а могут и ворота дёгтем измазать, лоб зелёнкой пометить, в список занести, битым стеклом накормить, бензином облить.. Вот просто живым к кресту, на солнцепеке, гвоздями уже не приколотят. За это и сами нарваться могут! Не просто все получается. В этом плане лучше и проще в пещерах жили. Почти, как волки. За туалетную бумагу не дрались, за модными смартфонами в шесть утра в очередь не вставали, за должности и за гранты не убивали. Вот за жирный кусок хобота мамонта дрались, за место у костра случалось, за самку здоровую само собой. Это все было и без обид. Ведь сегодня ты сильнее и для всего рода это лучше. Но, когда же это было? Сто или двести тысяч лет тому? Поздно к нам посланники появились. Две-четыре тысячи лет (?), как люди знают о них из всех арамейских писаний, но там то все о мире, да о душе, почему ж тогда именно с тех пор "кровь людская не водица" потекла по нарастающей потоками, как вода с ледников при глобальных потеплениях. За последние десятилетия сценарии судного дня прописаны на всех развитых языках и совсем не по библейскому сценарию.
Почему это никак не уходит из моей головы. Я ведь лежу в матросской лежанке, на рыбацком сейнере, у подножия высокого берега далекого Кодьяка. Завтра в воду и, как морской выдре придеться полоскаться с утра до вечера, промышляя примитивных слизняков для стола восточных "бонз" и "мандаринов". Сказано же в ветхом писании "из двух промыслов выбирай ценнее". Но был моментум, когда и выбора то особого не было, впрочем как бы и этот достаточно ценный, но он точно не для души создан. Тело бренное поддерживать требуется. А душе неймётся ибо были предки, совсем близкие и родные, есть и были друзья дорогие, в семье появилось третье поколение полное сегодняшней жизни и совсем о еще не сведущее о жизненных ожиданиях....
Тут, как обычно подошел к точке, пора бы остановиться.
Хотелось закончить сегодня это сказкой, например, про красную шапочку, но там про волка как то обидно получается.

"КаТэИ" и байдарки... случай под мостом

        На руках у К.находилась девушка в обмороке. Она пребывала в этом состоянии уже минут десять и все это время он удерживал ее на руках, на весу. Одежа на обоих набрякла от воды, а развернутые на бедра сапоги ботфорты К. были наполненны ею доверху. Девушка не просто находилась на руках. Сначала К. пришлось вытаскивать ее, упавшую в обморок, из речной стремнины, обхватив одной рукой наплаву за талию, а второй рукой обнимая ствол берёзы, горизонтально повисшей над речным потоком. Забытым уже напрочь чудом, ему удалось добраться до крутого скользкого берега, где К. взял её на руки, затем поднялся по склону к дороге и шёл с нею до самого моста. Положить или поставить эту девушку было некуда. Она  потеряла обувь, а на дворе стоял прибалтийский декабрь. Чтобы хоть как-то передохнуть К. усадил её на мосту на бетонные перила, продолжая надёжно удерживать, ибо улети она вниз в бурный поток с высоты в шесть метров потребовалось бы совершать гораздо более трудный подвиг. Девушка все ещё была в обмороке, или так К. должен был думать, поскольку, стоило ему  посадииь её на бетонную поверхность она тут же не открывая глаз высоким голосом скомандовала:"Я боюсь высоты!" "Ах, ты же..!"- пролетела в голове К. незаконченная мысль, а руки сами и с новой силой подняли её на воздух...И  в это время, сверху по дороге, послышался  громкий топот по немецкой брусчатке, оттуда летели в сторону моста два молодых атлета готовые отобрать у К. его  жертву, а  ему и не надо было за нее бороться.  Девушку звали Сюзана (Оксана) К.,   атлетов Вова В. и Саша К. , и были все они одной командой ихтиологов байдарочников "КаТэИ" на своей воскресной тренировке по зимней Преголе.

Им только что удалось утопить две казенные лодки  в одном из притоков этой самой Преголи в районе Берлинского моста. Там был, какой-то старинный каменный водосброс из забытого озера, где и перевернулась первая байдарка. Чуть попозже судьба, в виде ствола дерева над водой,  подкараулила вторую лодку ниже по течению за мостом. Приток был вспухший от дождей и низко нависшое дерево перегородило поток до самой середины его. Возможно им бы удалось увернуться, но лодка была перегружен рюкзаками друзей, а Сюзанна была старшей и так раскомандовалась, как настоящий адмирал. В общем, что тут говорить, вылетели под ствол, перевернулись, но выжили и спаслись.

Сейчас же, на мосту, надо было и далее спасать единственную даму, а уже потом ловить затонувшие байдарки и шмотки. По очереди удерживая спасенную на руках молодые люди выжимали воду из одежды и ловили попутку. В отличие от нынешних времен тогда в выходные дни транспорт на загородных дорогах был большой редкостью. Случались, правда, рейсовые автобусы и , изредка, что-либо ещё. Довольно скоро показалось,  что  повезло. Появился одинокий мотоциклист.  на неброском "Восходе" или "Ковровце", похоже из местных. Махать руками ему начали издалека, но почему-то он не реагировал и скорость не сбрасывал. Тогда то Волоха и Саня вышли на полотно и блокировали узкий путь. Мотоцикл встал! Человек на нем был чуть постарше студентов. "Кхм, кхм, привет!"- сказал ему интеллигентный в очках Волоха. "Чё?!"-ответил мотоциклист. Он не был приветлив, но и враждебным быть не посмел. "Слушай,  спаси нашу девушку!"- ему указали на совершенно жалкую  Сусанну. Вязаное кепи на её голове потяжелело от воды и свисало сзади до самой шеи. Такой же был и свитер домашней вязки, он растянулся почти до колен. Рукава  у локтей также провисли, а высокий ранее ворот растянулся, обнажив тонкую бледную шею и верхнюю часть груди. Голые ноги  Оксаны были красные от холода, а отжатые вязаные носки, также растянутые, пока еще висели в руках К. 

Судя по взгляду молодого человека на мотоцикле эта картина совершенно не тронула его и он сделал прогазовку для включения сцепления,  но Шурик встал перед наездником и положил руку на руль. Водитель прекратил газовать,  а Волоха молча пристроил свою даму на заднее сиденье. Оксана, не спрашивая, крепко обняла молодого человека и практически слилась с ним в надежде хоть как-то принять его тепло. В это время никто не сказал ни слова. И лишь Волоха, спохватившись, попробовал выдать нечто веское:"Кхм, кхм, ты там смотри..вези в ГАИ на перекрестке", но его уже никто не слушал.  Мотоцикл задребезжал по брусчатке выдавая синий дымок и вскоре исчез за лесистым поворотом. Друзья, постояв, отправились за утопленными вещами, которые, к счастью, продолжали висеть в потоке, зацепившись за наклоненное дерево. Поток нещадно полоскал брезентовую байдарку. Ниже по течению в корягах видны были пара рюкзаков,  шарф вязанный, девичий, пара импортных ботинков, пара импортных весел, 

" и два магнитофона..импортных"..

В общем спасли почти все. Упрятали шмотье в полузаброшенном прусском строении, не то церкви, не то амбаре, не то мельнице каменной.  Кто-то из местных хранил в нем сено. Под ним-то все и закопали.

Когда добрались до поста ГАИ притомились конечно. ГАИ здесь было то, что надо. Домик каменный, белый с большими окнами на все стороны. В нем стояла печурка с плитой под чайник и на полу сидел единственный старший сержант без фуражки. Волосы его прилипли ко лбу, лицо блестело словно намасленное, а перед ним на казенном стуле восседала наша начальница. Она уже потеряла свой недавний жалкий вид и её плечи были развернуты, а на них находилась огромная, распахнутая милицейская шинель. Ноги начальницы вытянулись вперёд, а одна из ступней терялась в огромных лапах служивого. И служивый честно, добросовестно и с очевидным удовольствием исполнял свой долг спасая нашу Оксану натирая её небольшие ножки своими горячими руками.

Войдя в казенный домик, друзья теснились у двери и один из них робко произннс:"Здрасте!". Никто тогда не смел шутить с людьми в погонах. Сержант обернулся на мгновение с довольной улыбкой,  с кончиком языка наружу, хохотнул нелепо и вернулся к своему делу.. Оксана без свитера по шинелью в нижней сорочки выглядела королевой на троне. "Мальчики, наливайте чаю!" - сказала она, давая шанс мальчикам расслабиться. Поначалу никто не двинулся, но сержант вновь обернулся к друзьям и с тем же выражением ободряюще кивнул головой. Тогда группа рассредоточилась. Чай был нужен. Рядом с плитой висели облупленные синие и белые эмалированные кружки. Заварка здесь засыпалась прямо в большой подкопченный алюминиевый чайник и напиток в нем успел подопреть до глубокой черноты. Никто на это не пожаловался, налили и стали прихлебывать обжигающую горькую вязкую чернь. У одной стены стояла деревянная скамья, на неё  все трое и уселись. На какой то палке возле печи парил тяжеленный свитер. 

Чуть спустя Оксана рассказала историю про мотоциклиста, который сбросил её со своей тачки, как только скрылся от нас из виду. Номера у него не было и он сразу свернул в ближайший проселок. ГАИ в его планы не входили. "Я побежала по этим камням. Если бы не Сергей ( прим.сержант)   я бы наверное погибла!"- в ее голосе была и благодарность этому Сергею, и гордость за собственный подвиг, и требование немедленного возврата и признания едва не утраченного недавно авторитета. Это и был подвиг. Она совсем не была бегуньей. Именно совсем. К этому не было расположено ее телосложение с низким центром тяжести. Поэтому история о  декабрьском трехкилометровом босом пробеге по ледянной гранитный брусчатке, уложеной еще до первой мировой, вспоминалась сокурсниками на протяжении всей учёбы в нашем любимом "КаТэИ". 

Согревши и растеревши досыта Оксану, сержант надел фуражку, вышел и притормозил своим жезлом рейсовый междугордний "икарус". Проводил троих и отдал честь только даме. Остальных же он попросту не видел. Реально. Он был ослеплен и весь мир вокруг стал для него ненужным миражом, а ведь парни на руках заносили её  в автобус вдвоём, К. с Шурой. "Пока, Серёжа!"- томно и с благодарностью прокричала Оксана своему милицейскому ангелу. Ангел, сделал какое-то неловкое движение в ответ. Наверное хотел поцелуй послать, но то ли не знал как,  то ли жезл помешал.

До города автобус шел около часа, до  остановки возле магазина "культтовары". Всю дорогу К. и Шура сидели на боковом диванчике,  между ними, как курочка на насесте, устроилась на корточках, влажная и босая, командир воскресной экспедиции старшекурскница Оксана.  Им было по 18-ть и потому, стоящий рядом в проходе мужик, всю дорогу прожигал их взглядом.  Так сильно мужику хотелось присесть и было ему очень стыдно за "нынешнюю молодежь". 

В конце пути наших друзей автобус затормозил, ухнула какая-то пневматика, двери распахнулись и парни вновь подхватили свою даму. Глаза мужика радостно заблестели. Когда же трое поднялись под ними на искусственной коже широкого живана громко хлюпнула огромная от долгого сидения лужа. Не желая задерживаться они ринулись быстро к двери и на время застряли в ней втроём.  Никто не посмел дать друзьям пинка и потому справились сами. На улице пересадили Оксану на плечи и вот так вот, бок о бок,  понесли ее через проспект и внутренние дворы до  обители. Шурино плечо возвышалось над плечом  К. и сидеть на них девушке было не очень удобно, но впереди был путь с полкилометра и недовольства доносившиеся сверху пришлось нагло игнорировать. Уличная публика и ее многоголосая реакция и вовсе перестала  интересовать друзей.

Хорошо запомнился вход в обширный вестибюль античной общаги.  Двери здесь огромные, дубовые с резьбой, лестницы гранитные, широченные,а  в просторном холле всегда полно бездельников из сопряженных корпусов. Все свои,  все праздные,  воскресные  и все думают, что умные, потому и наслушались друзья всякой разной пошлой, доброй, и с претензиями дребедени пока добирались до девичей комнаты на втором этаже. Отвечать умникам сил не было совсем, а желания ещё меньше. В дверь ломанулись без стука. Реально подустали. Сгрузили Оксану на ее чисто заправленную койку и быстро ретировались на глазах испуганных и онемевших соседок по комнате. Одна из них, платиновая блондинка,  дочь директора мясокомбината из Гвардейска, бывшего Тапиау, замерла с немым вопросом на лице. Ей нужны были объяснения. Это было приятно видеть. Обычно высокомерная, подпускавшая к себе только Паху однокурсника,  обладателя ярко красной чешской "Явы" ..впрочем ладно, об этом потом.

Потом было много разговоров. Потом приехала мама Оксаны/Сусанны из Одессы. Потом был накрыт хороший стол в комнате у девочек. Всех спасителей, пригласили. Шуры почему-то не было, но он то и не голодал. Это К. и Волоха пребывали вечно то в забегах, то в заплывах, а вот с деньгами к концу месяца случался хронический напряг. Оба знали, что это смотрины, но есть очень хотелось. А там было что отведать: сервелаты и буженина партийная из Гвардейска, жареная цаца и одесский форшмак от мамы,  местные пирожные, жаренные орешки, чай индийский со слоном на коробке и с мятой,  кофе одесский. С сахаром и со сливками. И, по мелочам, какие-то бутербродики студентческие, плавленые сырки "дружба" и , тогдашняя новинка, "янтарь" в пластиковых баночках. Было и что то горячее, то ли плов, то ли гречка с нарубленными кусочками курятины. Ох они и ели, а  мама из Одессы смотрела. Смотрела, как комиссар на сомнительных матросов. Немножко спрашивала:"Кто вы? Откуда? Кто мама? Кто папа?"  Каждого по очереди,  немножко картавила, но строгая такая, ни разу не улыбнулась.. Ей блондинка то и сказала:"Вот этот вашу дочку из воды вытащил!" Тут то и совсем мама засмотрелась на К. А ему и кушать стало совсем трудно. Чтобы размять неловкость К. прожевал, то что было во рту, да и анекдот, какой то смешной рассказал.  Размятая каша, из набитого Волохиного рта, полетела через весь стол. Ахи, охи и смущённые девушки тут же выбрались из-за стола и убыли в туалет дабы умыться и заново носики попудрить. Двое же с мамой наедине остались. Она далеко от стола сидела на дочкиной кровати. Совсем неловко парням стало, а она и спрашивать вдруг перестала. Смотрит только в глаза этого К. , а тому и без того изрядно стыдно было. Такой стол богатый, а потрачен зря. Знали же, что смотрины, знали же, что у мамы шансов нет. Знали, что у К.есть девушка. Очень особенная девушка.           Они, конечно, успели многое отпробовать и ещё хотелось, но уже не могли. Волоха тогда повод нелепый придумал и двинулись друганы на полусогнутых из-за стола в свою комнату не дожидаясь возвращения девиц, дабы запить все сьеденное пустым чаем на десятерых. Оксана хорошая была, даром, что командирша знатная. Принесла попозже друзьям еду упакованную, а они ею и с соседями смогли поделиться. 

Мама же отбыла в Одессу.  Не стала задерживаться. Ей все донесли. И про девушку, и про то, что помладше  будет, и про полное отсутствие родителей, а уж то, что не кошерный она и сама поняла. Пройдет пару лет Оксана найдёт себе другого Серёжу,  Серёгу Ф. в тайге, на студентческом лесоповале,  но это опять же будет уже совсем другая история.

 

Джино в Эквадоре

  

Диких девок бесцеремонно прогнали. Старик, смотритель аэропорта, крикнул что-то неразборчивое типа:"Лангасакене!" На удивление именно Джино запомнил это.  Действовал старикан решительно словно профессиональный "пимп" сутенер. Он топнул ногой, замахнулся на них планшетом. Дикарки прокричали многоголосо на своем в ответ, поплевали, как ковбои в кино на землю, но в общем-то повиновались без физического сопротивления, ретировались в сторону автобуса. Из здания вышел  хорошо подстриженный водитель абориген, одетый в цивильные шорты,  опрятную  цветную рубаху и кожанные шлепанцы. Он не выразил никаких эмоций и, заведя дымный двигатель, закурив сигарету  безразлично дожидался, когда шумная компания заберется внутрь автобуса. Компания залезала  туда в своём стиле. Несколько "красоток" относительно спокойно запрыгнули через заднюю дверь, другие лезли с боков прямо через спинки скамеек. Они  не унимались, кричали, строили рожицы в сторону самолета, показывали неприличные "европейские" жесты, но старик и пилоты быстро занялись своими делами,  Джино же пребывал в состоянии сомнамбулы и лишь Питер прихлебывал дорогое виски и весело наблюдал спонтанное шоу.

    Самолёт дозаправили. На острове был свой заправщик и необходимое топливо. Оно обошлось друзьям втрое дороже, чем на материке, но выбирать не приходилось. Питер взял эти заботы и расчёты на себя. Экипаж попросил сделать остановку в эквадорском Салинасе или Манте для отдыха.

Вскоре Джино  крепко уснул, проглотив перед этим полный бокал скотча и сейчас спал, как под наркозом, неудобно завалившись на подлокотник бокового дивана. С момента приземления он не произнес  ни единого слова.

 При взлете и наборе высоты небо совершенно очистилось от облаков и потому весь остров хорошо просматривался. Видно было главное поселение с пирсом в большой лагуне. Недалеко от него располагался маленький курорт с аккуратным доком и парой пришвартованных  белых лодок. С противоположной, с восточной стороны, можно было распознать местоположение голливудского убежища скрытого под густой зеленью, но угадываемого по т-образному пирсу с пришвартованными корпусами парусной и моторной лодки.   То есть сам остров, это виделось сейчас Питеру, не обманывал надежд. Здесь имелись места для хорошей застройки, но и только! 

"Как ваш приятель?"- спросил второй пилот. Он был старше первого, кожа под его глазами выдавала склонность к крепким напитками и к пиву. В нагрудном  кармане пилота просвечивала нераскрытая пачка мальборо.

"С ним все будет нормально. Он и дома иногда спит после обеда"- ответил Питер. На самом деле Джино не любит тратить время на сон, но летчику знать об этом не обязательно.

Джино проспал весь полет.  Питер, вместе со вторым пилотом, уложили его поудобнее и накрыли пледом.  В дороге  Питер похаживал,  пригнувшись по салону, размышляя теперь о варианте путешествия в Европу на большой парусной яхте. У них с Джино была подобная идея изначально. Это путешествие через океан нужно было Джино в качестве серьёзного мужского поступка. Он не мог совершить ничего подобного при жизни матери, которая слишком любила свое единственное чадо и  связала его обещанием не делать самоубийственных деяний. Джино, в свою очередь,   сильно любил мать и готов был терпеть, зная, что рано или поздно придет время, когда это обещание не будет иметь значения. В юности  Джино успел получить лицензию на управление вертолётом. У него это здорово получалось. Он любил управлять техникой. Ему удалось сделать это втайне от мамочки. "Сынок, тебе не вредно так много заниматься этими электрическими штучками?"-спрашивала мама, когда он уходил в летную школу. Она полагала, что он занимается обучением работе на появившихся электронных машинах с информацией выводимой на дисплеи. "Это вовсе немного, мама. Я беру самые короткие курсы. Траксел из нашей школы собирается учится три года на инструктора"- отвечал Джино. Он научился лгать маме, сразу, как только у него появилась эта страстное и неловкое желание обладать женщинами. Мама была строгой католичкой и Джино категорически не был способен даже представить себе, какое либо объяснение на эту тему.  Получив права пилота он захотел стать героем Вьетнама,  туда как раз происходил набор вертолетчиков. Это была бы самая большая ложь и драма для мамы, но Джино был готов на это. Он видел, как реагируют девушки на форму военных моряков и летчиков, но из-за небольшого астигматизма медики забраковали нашего героя. Впрочем, после появления китайских ракет земля-воздух, вертолетчики начали нести большие потери во вьетконге и военком прислал повестку Джино. В этот раз Джино сам отклонил это рекрутское предложение. Он не хотел быть мёртвым героем. Все эти эволюции так и осталось неведомыми для мамы.

 Вторым препятствием для морского похода в Европу,, была долгая женитьба.. Жена очень внимательно относилась к страховым договорам и к общественному мнению о достоинстве семьи. Она также попросту не доверяла и не позволяла мужу даже временную свободу. Мама Джино умерла неожиданно и он тут же решился на развод. 

Свобода. Он многое отдал за нее, хотя сам развод был быстрым. Они реально надоели друг другу. Сейчас, когда никаких  препятствий не осталось,  Джино упивался своими правами человека без супружеских обязаностей и готов был на любой отчаянный вояж со свои другом Питером.  На яхте друзья с ветерком  доберутся из Атланты до Франции и оттуда проедутся по всей Европе. В первую очередь они собирались  посетить Данию и Голландию,  где Джино мог бы нагуляться в достатке по кварталам красных фонарей. Ему крайне необходимо было  выпустить  пар своего вожделения,  отдать все вовлеченные гормоны, истощив железы досуха и убить этот неуемный позыв, мучающий его долгие годы с юношеских лет. 

У Питера подобных проблем не было. Он выглядел успешным, крупным и атлетичным мужчиной. Женщины,  попадавшиеся ему по жизни,  на рабочих митингах, в барах, на самолетах и круизный лайнера не стеснялись оставлять свои телефоны, даже, когда он не снимая носил кольцо женатого человека. И он мог их себе позволить.  Отчасти именно поэтому две  женитьбы Пита не были удачными.  Питеру не удалось завести детей. Доктора обратили внимание на его фертильные слабости и рекомендовали искусственную помощь. Однако  ему удалось осознать главную свою слабость. Он не хочет быть отцом потому Питер больше не собирался связывать себя серьёзными отношениями, а вот планы Джино принимал охотно. Свои фантазии у Пита были очень ограничены или их вовсе не было. Питер мог  месяцами зависать над биржевыми показателями, смотреть телевизор, играть в гольф, в покер, теннис, заглядывать в ближайшие бары, изредка выезжать на рыбалку и все это в черте своего города. Джино оставался его единственным другом детства, которого он готов был опекать и защищать, как родного брата. К тому же ему нравились безумные затеи, которые постоянно приходили  в кучерявую голову вечно жаждущего Джино. 

Перед приземлением его друг проснулся.  Он поднялся, сходил в туалет,  вышел с посвежевшим умытым лицом, взял сэндвич в холодильнике, а второй пилот подал ему свежий крепкий кофе эспрессо. Усевшись у столика Джино проигнорировал протянутый Питером бокал. Питер посмеялся. Он уже все прочел на лице этого человека, а именно то, что остров напрочь забыт или просто задвинут в памяти в дальний угол. Вероятно там даже есть и сочуствие застрявшей на острове голливудской суперзвезде и, что  Новые подвиги на очереди. Джино сейчас,  тот самый наполеон, который работает над деталями будущих свершений И

и он наконец-то заговорил:"Где мы, Пит?" Кабина к пилотам была открыта, из неё были слышны переговоры с диспетчером у которого проявлялся сильный латиноамериканский акцентом. "Мы садимся в Эквадоре. Профсоюз требут обязательный отдых для летчиков"-ответил Питер. Самолет в это время уже заходил по кругу на местный аэродром. На лице Джино вновь отразилась какая-то мыслительная активность. "Сколько им нужно на отдых?"- спросил он. "Говорят 14-ть часов"- ответил Пит. "Ты здесь бывал раньше?"-последовало от Джино. "В самом Салиносе нет, но в Манте и Кито доводилось. А что?"Джино не ответил. Завис над кофем, как чародей, затем попросил приготовить свежего. Пит мог только гадать, но рано или поздно его  старинный друг выложит ему все свои замыслы, а потому не было никакого смысла донимать Джино распросами. Единственное, что удивляло Пита,  это скорость восстановления друга после очевидного потрясения на острове,  а также,  какие могут быть у него планы на пребывание в Эквадоре?

После приземления на борт зашли трое таможенников.  Старшим офицером оказалась очень миловидная, стройнай креолка с плотно зачесанными в узел тёмными волосами. Двое других сотрудников стояли позади неё пока она профессионально,  серьезно проверяла паспорта пассажиров. Затем офицеры проверили полетный журнал и, один из них,  спросил":Какова цель вашего визита?" Командир джета сказал о необходимости отдыха экипажа. Тогда пограничник задал еще один вопрос:"Как получается, что вы проделав такой длинный  маршрут до отдаленного остова в океане, в этот же день отправляетесь назад?" Это был вопрос озадаченного спеца, и несмотря на сильный акцент и не совсем правильную, затрудненную английскую речь, в ней улавливалось искреннее удивление. Пилот, посмотрел на своих пассажиров, которые сидели спокойно, и  ни один из них не собирался открывать свой рот.  "Моему клиенту стало очень плохо по прибытии на остров"-медленно произнес он, отвернувшись от наших друзей и  обращаясь к старшему группы досмотра. Тут креолка впервые с интересом посмотрела на друзей. Ни Пит,  ни Джино на больных не походили. Пилот неловко улыбнулся и наряд направился на выход. Чуть спустя диспетчер передал командиру распоряжение о буксировке самолета в ангар. В ангаре их встретила группа вооруженных людей в тёмной униформе со служебной собакой. Первого пилота вызвали в небольшой офис, который находился здесь же в ангаре, остальным было указано оставаться на месте. Чуть спустя группа служащих начала тщательной осмотр самолета. Также были открыты личные чемоданы Пита и Джино. "Ту мирас!"- бесцеремонно и громко  крикнул один из самых молодых досмотрщиков. Среди перевернутых вещей Джино лежали крупные яркие упаковки презервативов разных брэндов, разных цветов, форм и конструкций.. служащие посмеялись совершенно не стесняясь присутствия хозяев вещей. У Пита нашлись и поинтереснее штучки, чем просто презервативы, но все это были принадлежности взрослого человека. Таможенники захлопнули крышки чемоданов небрежно запихав все вещи назад. В одном из саквояжей Джино собака унюхала труху сухой марихуаны. Труха была на самом дне накладного кармана, застрявшая в шве, там даже оставался и маленький бутон.  Это была именно труха, её не хватило бы и на одну затяжку, но старший группы тут же что-то сказал по радио на испанском  об этой находке. После ответа шорты уложили в пластиковый пакет и один из офицеров показал Джино на выход из салона. Джино глянул на друга. В этот раз Пит впервые за эту поездку не улыбнулся в ответ. Джино пожал плечами, повернулся к выходу, к этому времени офицер, проявляя нетерпение, слегка подтолкнул его. Проходя через ангар от самолёта к офису Джино встретился с возвращавшимся первым пилотом. Пилот озабочено бросил взгляд на Джино, но видя офицера рядом, ничего не сказал. 

В офисе находилась та самая креолка. Офицер опять подтолкнул Джино. Креолка зашла за единственный стол в комнате и указала на стул с другой стороны:"Присаживайтесь, сэр". Вполне вежливо и с замечательным тембром, затем что-то по-испански офицеру. Офицер молча вышел.  Джино сел.

Креолка некоторое время заноао листала паспорт Джино, затем также  внимательно осмотрела его самого. И Джино смотрел на неё,  и чем дольше смотрел, тем больше сознавал, что перед ним сидит совершенно сногсшибательная красавица. Ее затянутые волосы, тёмная униформа, официальное выражение лица и минимум косметики каким-то образом скрывали это. При этом имели место точеные формы,  линии высокого лба и скул, большие глаза с миндалевидным разрезом,  тонкий небольшой прямой нос с приподнятым кончиком и  с тонкими же крыльями ноздрей, чувственный рот графически очерченный на светлом лице с лёгкой смуглостью. "Если бы она ещё могла улыбаться и была одета полегче"- что-то вроде этого было в голове у Джино. Фигуру женщины не могла скрыть, скорее наоборот, её подчеркивала хорошо подогнанная форма.

"Вам грозит 12 лет тюремного срока в нашей стране, сэр"- услышал Джино из уст красавицы. Акцент девушки в английской речи добавлял экзотики. "Ей наверное нет ещё и 30-ти"- подумалось Джино.  

"Сэр?"- погромче проговорила офицер. "Что?"- переспросил Джино.  "За обладание марихуаной по законам Эквадора вам могут присудить 12 лет тюремного заключения!"- ещё раз сказала она. Джино все слышал, но сказанное прошло через него, словно эхо. Он, по-прежнему не мог оторвать взгляд от молодой женщины. И эта женщина вдруг просто усмехнулась. Джино был столь очевиден, что она решила дать ему время, а пока начала набирать номер на настольному телефоне.

.......

Тюремный накопитель тихо гудел. В нем, в течении 6-8ми часов,  находились несколько десятков человек. Некоторые люди лежали на полу, кое-кто сидел на корточках, часть устроились на небольших металличечких скамьях, ножки которых были вмурованы в бетонный пол. У стены люди сидели прильнув к ней спиной и вытянув ноги.  Некоторые стояли оперевшись. Были и такие, кто  умудрялся делать по нескольку шагов, то в одну, то в другую сторону. Слышались тихие разговоры, тихое пение, посвистывание и  ритмичные постукивания по полу и сетчатой перегородке. 

Первая история из жизни Джино

       Частный реактивный самолёт приближался к долгожданному острову прямо в центре Индопацифики. Джино и Питер плеснули себе в бокалы ещё немного по глотку Маккэлана, подняли очередной тост за вновь приобретенную холостяцкую свободу и расселись по креслам ожидая посадки. У Джино, от предвкушения и долгого томления, кровь словно пенилась в сосудах, так долго он ждал этой свободы. Сейчас ему только перевалило за пятьдесят, еще есть время, силы, желание и средства сполна насладиться оставшейся жизнью. Он посмотрел на Питера. Питер сидел спокойно и расслабленно."Как хорошо, что у меня есть такой друг!"- думал Джино. С Питером ему не надо скрывать свое возбуждение и опасаться последствий таких вот дерзких мероприятий. Этот друг никогда не волнуется, никуда не спешит, а его сасквач-размеры сами по себе гарантируют  физическую безопасность. Они были близки еще со школьных лет,  но семейная жизнь надолго развела друзей, а сейчас вот, как по велению свыше, вновь соединила. Остров, на который оба устремились, был известен своей демографией. В среднем на трех особей мужского пола здесь обитало семеро женского. Всего же численность населения,  заселявавшее большой атолл, не превышала полутысячи. В основном оно состояло из аборигенов, но были и белые люди. Несколько из них обслуживало бывший военный аэродром союзников. Еще какая-то европейская семья умудрилась построить здесь небольшой курорт, в котором кроме них почти не бывало отдыхающих, а в одной из лагун стояло богатое  бунгало состарившегося голливудского актёра сбежавшего от проблем жизни на большой земле. Именно слухи о нем, о его многочисленной прислуге, состоявшейся преимущественно из девушек подростков местного племени, побудили наших друзей нанять "прайвит джет"  чтобы без оглядки отправиться в столь дальний путь.  Добравшись до острова друзья собирались погрузиться в девственный мир почти нетронутой экзотичной природы. Забыть о косной нравственности, зарегулированной морали и неуемной строгости законов родной страны. Сидя сейчас, на мягком диване, Джино неожиданно проняла дрожь при воспоминаниях о проблемах с полицией после визитов во вьетнамский квартал в поисках платной любви, а также о бывшей жене, её манерах, об одержимости видимым благополучием,   правилами приличия, стремления не пропустить ни одного приёма в их кругу,  и абсолютной холодности в близких отношениях. Откуда и как у них появились двое детей Джино старался не вспоминать. Зато он хорошо помнил, как задрожали его подростковые колени в объятиях училки по физкультуре, поднявшей его с пола после падения в гимнастическом зале. Эта плотная грудь  и жар дыхания  были совсем другими, чем у родной матери. Именно тогда в нем впервые взорвались взрослые гормоны, которые никогда более не оставляли его в покое если рядом появлялись привлекательные особы противоположного пола.  Они же доставили Джино все возможные неприятности по жизни. Первым из них было заболевания, подхваченное от отвязной старшеклассницы Сюзи. Именно Сюзи, желая подразнить своего бойфренда, подсела в спортивную тачку Джино,  купленную мамочкой к его 16ти летию. В ней же она сделала его мужчиной, напившись пива взятого на заправке. Пиво брала сама за его деньги, а потом неожиданно навалилась на Джино на заднем сиденье. Случилось это под огромным, развесистым буком, прямо в центре военного кладбища. Сюзи и выбрала это местечко. Джино ничего тогда  толком не понял и не запомнил, кроме запаха пива и сигарет из губастого рта рыжей бестии и обильной сырости на своих штанах. Позднее еще пришлось и побегать от здоровенного Бреда, Сюзинного парня, а также лечится от сильного раздражения в промежности. В обоих случаях его выручил Питер. Он поговорил с Бредом и он же нашёл  у папаши в аптеке нужные таблетки и мази. Были и ещё истории, все они имели беспокойные окончания, потому то и поспешил Джино с женитьбой на красивой соседке, которую и родная мамочка посчитала достойной партией.

Самолёт очень мягко коснулся полосы, но при пробежке случилось потряхивание на стыках бетонных плит. Пробег был коротким, а рулежка плавной. Самолёт они взяли в хорошей компании. Пилот обернулся из кабины и широко улыбнувшись произнес "С прибытием, джентльмены!" Моложавый, с небольшим животом в белоснежной форменной рубашке с фирменным значком, он вышел в салон и рычагом разомкнул дверь -трап для пассажиров.  Густой влажный тропический жар тут же смешался у выхода с сухой прохладой кондиционированного воздуха салона. 

Джино посмотрел в иллюминатор. Через него было видно небольшой казенный дом тропического исполнения,  бетонное строение с плоской крышей и обширными жалюзями в пролетах.  Его окружали пальмы, они же росли и вдоль подходящей к полосе дороге, а также стояли отдельной группой неподалёку.  Из строения вышел седой господин в серой куртке служителя, в серых шортах и белой рубашке с галстуком. На голове у него была широкая соломенная панама, чёрные очки, на ногах сандалии. В руках человек держал планшет. Пилот и служитель обменялись приветствиями. Не дождавшись выхода пассажиров,  летчик решил выйти первым для отметки прибытия в диспетчерском журнале.

Питер сидел недалеко от двери не вставая, развалившись расслабленно  с бокалом. Он действительно никуда не спешил и смотрел с его обычной в таких случаях улыбкой, на Джино. Джино тоже оставался на месте продолжая смотреть в иллюминатор. В рощице под пальмами стояли те, ради кого он и Питер совершили этот бросок через пол океана. На острове знали о их прибытии. Опытный агент транспортной компании организовал необходимую друзьям утечку информации. Под пальмами топтались на месте совсем юные девицы. Младшая скорее всего недавно отметила свое  14-15-тилетие. Старшей, возможно, стукнуло все двадцать. Скучившись они слегка шевелились в тени пальмовых листьев и сказать о том, сколько их там, было затруднительно. Может быть семь, а может и все девять. Девицы переминались босыми ногами на засоренном песке. Каждая имела яркую повязку на бедрах из современного текстиля и живые букеты  из цветов на голове и вокруг шеи. На руках светились простенькие браслеты, скорее всего из местных кораллов. Больше на них ничего не было. Девицы явно заждались гостей. Меж стволов просвечивал небольшой старомодный античный автобус  с крышей-навесом над открытым кузовом и с деревянными скамьями вдоль бортов. Водитель, если он и имелся, ушел наверное во внутрь строения.

Джино смотрел на этих амазонок , начиная ощущать, как его кровь уходить куда-то,  в голове появился лёгкий звон, а тело потяжелело и стало трудно думать, что нужно будет двигаться. Питер также продолжал сидеть. Было видно, что теперь он готов и посмеяться, но глядя на Джино сдержался. Пилот, поговорив со стариком, сделав записи в планшете служащего,   повернулся к трапу и оба стояли теперь в ожидании напротив открытой двери самолета.

Девицы по-прежнему грудились плотной группой. Они вглядывались в иллюминаторы самолета. Немного переговаривались. Самая крупная, стоявшая ранее сзади, протиснулась вперёд. У неё висели узкие длинные груди, которые качнулись  из стороны в сторону при движении. Никто из дикарок пока не сделал и шага в сторону самолета. Губы всех девиц казались огромными и очень очень яркими. Они  непрерывно жевали какую то жвачку и время от времени сплевывали густую, красную слюну. Весь песок рядом с ними был заплеван. Они явно маялись под этими пальмами более часа. Джино надел тёмные очки и солнечный блик от них попал на девиц. Одна из них тут же подняла руку и помахала ею. Она же также широко улыбнулась.  Джино увидел в темноте открытого рта один крупный верхний зуб и несколько разреженных в нижнем ряду. Ей пришлось сильно сплюнуть перед улыбкой. Такому примеру последовали еще несколько подружек, которые также начали  улыбаться предварительно отплевавшись. Сами по себе улыбки придали всей группе смелости, аборигенки энергично замахали руками и стали приплясывать. Зубы  полудикарок отличались яркой белизной на фоне очень алых мокрых губ и тёмного рта, а также  и разнообразием форм, размеров и степенью  их прореженности. Как будто кто-то намеренно повынимал им часть зубов, чтобы они и тут не походили друг на друга. Лишь самая юная обладала полным рядом, но у неё же полностью отсутствовала грудь, а соски походили на мальчиковые. Если бы Джино был антропологом,  то он бы из этих  загорелых грудей мог составить зачётный каталог-коллекцию. Одна из молодых "наяд" возможно уже кормила своей грудью чьего то ребёнка,  а у самой полненькой они были столь тяжёлы, что нижняя часть их свисала до середины живота. Пара девушек еще только начинали приобретать эти признаки женственности, зато губы одной из них были столь мясисты и тяжелы, что её нижняя губа навсегда отвисла оставляя рот постоянно приоткрытым. Эта же девушка отличалась и широким приплюснутым носом. Вероятно в местном племени эти черты почитались за красоту, ибо именно их обладательница двигалась смелее и увереннее других.

Вскоре от группы отделилась  самая высокая девушка с длинными грудями и устремилась к самолету, а за нею сорвалась и вся группа. Через пару мгновений они могли ворваться в авиалайнер, но неожиданно старик с планшетом выставил руку, как шлагбаум и резко крикнул:"Stop right here!".

Они разом и послушно остановились, как хорошо тренированный табун,  но от возбуждения и наркотической эйфории продолжали переминаться или даже подпрыгивать на месте. В салон донесся сильный запах давно немытых тел. Девицы часто почесывались в самых разных местах. На коже видны были раздраженные расчесы.

Все это время друзья не проронили ни слова.  Пилот захотел что-то спросить, но первым заговорил Питер. Перед этим Питер еще раз посмотрел на Джино, на группу встречавших, на старика служителя, затем на пилота.  Джино глубоко просел на мягком сидении, был нем,   а его взгляд неподвижен..

 Чуть ранее Питер взял в руки графин с виски и теперь, по-прежнему не вставая спросил:"Капитан, у нас хватит  топлива на обратный путь?"

Лёд на проводах

      Сильные осенние шторма вновь уронили много деревьев и свет вокруг моего дома погас на несколько часов. Пришлось пожарче растопить печь и накачать воды пока она ещё шла самотёком из накопителя над скважиной. Обычное здесь дело в это время года. Вечнозеленный штат густо покрыт хвойными чащобами, а силовые кабели  навешены  вдоль дорог петляющих по берегу залива или по долинам рек среди гор.

Сидеть при свечах одному было не интересно, пришлось идти в полном мраке к соседу Алану. Небо было затянуло с вечера, а в усадьбах вдоль дороги даже свечных огоньков не наблюдалось. 

 Идти здесь всего метров 500 вокруг лесного массива поделенного на частные лоты с домишками, но дорога не освещенна и без огней в окнах нужен был бы фонарь. В этот раз я его не взял.

На повороте, в большом доме Тома и Шерри, глубоко внутри, за витражными дверьми, тускнели  12-ти вольтовые эмиссионные светильники. Дальше опять мрак, еще через сто метров я достиг лачуги Алана за высокими деревьями, и эта лачуга сейчас сияла огнями, как верхняя палуба "Титаника".   Внутри домика дышала жаром шикарная чугунная печурка со стеклянной дверцей, от аккумуляторов вовсю горели  потолочные лампы, через инвентор работал большой телевизор, а хозяин весело гулял по комнате в рванной футболке заляпанной краской прихлебывая коктейль из высокого стакана.

      Подумалось, что если бы опять случился ледянной шторм, как это было здесь 25 лет назад, который порвал множество проводов, а падавшие деревья расплющили каркасные дома и автомашины, блокировали дороги и парализовали жизнь на пару недель, то две жены бросившие когда то Алана, прибежали бы назад и начали целовать его ноги прямо у порога.

      Домишко у него совсем не ахти. Слеплен из двух трейлеров ибо все средства ушли на большую мастерскую и инструмент для строительства океанского тримарана. Строительство тримарана затянулось и во многом именно из-за жен. Он привозил их из далекой России,  а это стоило и денег и времени. Если бы жены были из Анжеро-Судженска, то некоторое время им тут было бы неплохо. Алан же умудрился заочно дважды охмурить столичных фиф, которые повелись, как бабочки на яркий огонь Нового Света, а попали в таежную глушь, как у Агафьи Лыковой. Горячей водой то в кране и электричеством их было не удивить, а вот грибы и ягоды они собирать не умели и не хотели. Насчёт Агафьи я,  конечно,  погорячился. Кроме горячей и холодной воды в домике было две спальни, ванная, на задней, пристроенной террасе стояло огромное джакузи, заваленное сейчас хламом, а  на переднем дворе выложена камнями большая "огненная яма", кострище для романтических посиделок. Рядом с домиком огромный прозрачный полуцилиндр мастерской-верфи. Повсюду немыслимое количество инструмента разной мощности и приводов, от ручного и электрического, до бензинового и дизельного. Дом перегружен полками с книгами, справочниками, атласами, энциклопедиями, подборками журналов за много лет, дисками, кассетами.  У стен стоят ружья, одно из них английское, армейское, начала прошлого века, другие попроще. Дополняют картину большой собранный телескоп на треноге, секстан на столе,  глобус на высокой подставке, чертежный кульман в одной из спален, картины семейных парусников на стенах и инструменты инструменты инструменты...все это, кроме рабочей зоны на кухне и обеденной части на большом столе, покрыто пылью убираемой раз в несколько лет, когда Алана посещает чудесная, любящая дочь Хиллари.. т е.его логово больше похоже на обиталище доктора Моро, но созданное не для таких зловещих деяний

     Алан мой чудный сосед. Солнечные батареи и ветряк функционирует у него безупречно.. батареи всегда подзаряжены. Продукты собираемые из фудбанка заполняют пространство на кухне от пола до потолка. Среди них много консервированых ананасов и кукурузы. Ящиками стоят сублимированная лапша и пакеты с зеленью. Алкоголь только в большой таре в 1.5-3 литра. Морозильники набиты рыбой, птицей и мясом. Запас дров нарублен на пять лет вперёд, с его же позволения и я наслаждаюсь печным теплом таская чурочки из под его навеса. Есть у него и запасы пропана в баллонах.

Алан  широко образован. Кораблестроение, архитектура, география, ботаника,  геология, а также немного теологии,  все это области его экспертизы. Если бы не женщины, не марихуана и не одержимость самостоятельным строительством парусных судов,  а также не печальный опыт юнношеского призыва на флот во время вьетнамский компании, у Алана могла сложиться хорошая карьера в любой из названных областей.

      Но ни о чем не жалея мой сосед сохранил очень позитивный темперамент. Выработал хорошо закрепленные инстинкты выживания, способность быстро действовать по обстоятельствам и желание к интересному общению. И мы общаемся с большим удовольствием. Оба мечтали в юности о путешествиях, потому хорошо знакомы с деталями экспедиций Амундсена, Нансена и Шекли. Он знает почему погибли сибирские мамонты, и карликовые мамонты на острове Врангеляа. Он подсказал мне, что йетти являются потомками гигантопитеков, хотя Википедия утверждает орангутангов. На  лавовой скале выше наших домов по пути на плато этот сосед показал мне царапины оставленные последним ледником при отступлении.  И было это всего лишь 10 тысяч лет назад. Тогда толщина льда здесь, над нами, была 3000 футов, т.е. почти 1 км!!!. Именно лёд то и"продрал" залив Пьюджет Саунд, озера и рельеф большого Сиэтла. 

      Всегда здорово посидеть с Аланом до пятой рюмки.  Ибо затем он всякий раз вспоминает библию и начинает спасать мою душу. "Василий, в библии написано...", или

"Чтобы ты ни думал, Он(!) всегда заботится о тебе...",

"Тебя еще можно спасти...",

"Библию тысячу лет писали умные люди! Тысячу лет!" Я то думал две). И трудно сказать, насколько он при этом серьезен. 

        Зная такие штучки наперед, как-то сами собой выработались приемчики провожать дорогого друга домой.

Уже в одиночестве немножко подумаешь, что там моя душа?  Один, никому не нужный меон.

Уйдёшь обратно в тлен и он полностью потеряет свое значение.  Другое дело, пока ты живёшь и у тебя  есть близкие, а сознание ясное, и информация воспринимается активно, тут то твоей душе достаётся сполна.

Насколько хороша жизнь  пока все здоровы, сыты, веселы и не грохочут пушки, не случаются цунами, наводнения, засуха и не взрываются вулканы. А ведь они взрываются. 

       Сегодня Владивосток покрыло льдом. Во время сильного дождя ноль плюс перевернулся в ноль минус и вся теплокровная жизнь оказалась в опасности, а человеческая в особенности. Мы давно лишены шерстяного покрова. У нас притупился инстинкт самосохранения и потому нет печей с запасом угля или дров. Погасшее электричество потушило свет, а с ним ушло тепло и спокойствие. Никто не знает надолго ли  это и когда ждать следующего. 

        Пришло множество снимков и видео с деревьями согнувшимися дугой  под весом льда, с раздавленными машинами под павшими стволами и столбами, с красочными видами со световыми бликами в ледяной феерии, с широкими панорамами города под коркой льда и с обледеневшим телом бедного человека раскинувшего руки на земле. Поневоле приходит на память голливудский катаклизм про замороженный Нью Йорк и про гибель сибирских мамонтов. Без сарказма, совершенно очевидно, что может быть и хуже. Совершенно реально. История современных природных драм очень богата. Ураганы, цунами, наводнения, землетрясения, вулканические взрывы и ледяные шторма случаются в разных местах и почти всегда неожиданно, слишком много факторов вовлечены, чтобы делать погоду. Никто не способен предсказать большие взрывы на солнце, время прохождения планеты через космические облака пыли, сдвиги материковых плит и гравитационные возмущения внутри галактики. При  этом человечеству удается довольно точно отслеживать движение водных масс в земном океане и воздушных в атмосфере, прослушивать земную кору и немного космос, предсказывать и предвидеть обозримые процессы и явления, но защититься от сравнительно посильных торнадо, ураганов, цунами, того же  обледенения пока не удаётся, или защита кажется слишком дорогой.  

Слово гондурас на моей родине сейчас неприличное слово, но  в моей новой стране у меня есть друзья чьи дети и жены находятся сейчас именно в этом самом Гондурасе. Наводнение, случившееся в этой теплой стране буквально вчера, напомнило кадры после землетрясения Тохоку в 2011 году, где людей, дома, коров и автомобили уносили мощные потоки многометровой толщины. 

К счастью для моих друзей их близкие не пострадали. В одном случае они были на островах, в другом жили в кварталах, намного выше прошедших потоков и стоящих на скальной основе.

Дочь рассказывает, что во Владивостоке,  в её школе сейчас открыли пункт горячего питания и обогрева для пострадавших, которые по-прежнему остаются без тепла и электричества. Много таких пунктов я вижу сейчас в новостях. Ими занимаются власти и обычные люди, предприниматели, владельцы частных кафе и ресторанов.  Здорово это..Вспоминается еще более серьезная драма, когда зимой вымерзал северный городок, где температуры были до минус 50ти.

Спасли, но ситуация была на грани и она может случиться в гораздо более зловещем варианте. 

Вопрос, "что делать?" никто не отменял. Можно и нужно подрезать или спиливать деревья в черте города, но что делать с проводами, куда деваться людям из отключеных многоэтажек, больниц и домов престарелых? Как передвигаться по замороженным путям и магистралям?Как жить всем, если ситуация затянеться или начнёт часто повторяться? На ум приходят фантазии о подземных запасных городах, о наземных, полностью закрытых путепроводах, о смене архитектурной парадигмы, с максимальной автономией строений на случай отключения из сетей. На разработку запасного питания способного к длительному хранению и не требующее энергию для приготовления.... как бы ничего тут нет очень умного.  Консервы изобрели еще для армии Наполеона, но для военных походов, которые в принципе возможно предотвратить, да и не до них будет. В любом случае в истории земных катастроф было и будет их еще много больше, чем те, что наблюдало за свое пребывание человечество на этой планете. Такова природа всей существующей космической материи. Она динамична. И наша эмиссия не самый большой фактор в глобальном потепления. Вновь и вновь думаешь, чтобы выжить и сохраниться человечеству нужно прежде всего отказаться от войн и буйных революций.... прогресс идёт путем трудоёмкого развития, войны и революции  дают временный результат отдельным победителям, но возвращают всех нас, наш общий разум, в пещерный век. 

Про Посьет, Китай и навагу прошлого столетия

     Маленькая трехлетняя дочь рассказала мне свою придуманную сказку и теперь мило спала в кроватке в полной тишине нашего небольшого домика на высоком мысе Шелеха. Наступил март и сильные ветры, надувавшие дом и способные снести крышу, прекратились. Я сидел в тёплой комнате за письменным столом напротив тёмного окна и полировал латунные блесенки для подледного лова в выходные. Лёд в заливе оставался довольно крепкий и в бухты вошли стада сельди. Ее лов бы очень азартным. Корюшка и навага порядком надоели, они не делали ажиотажа. Сельдь же ходила косяками и будоражила рыбаков. То тут, то там рыбу начинали таскать из лунок десятками одну за другой. Поклёв был сильным, а сами рыбины крупными. 

За окном можно было расслышать капель оттаявшего днем снега падавшую на жестяную крышку бочки для сбора дождевой воды. На столе стоял приёмник "Меридиан-2" и в нем очень тихо пел Джо Дассен. 

В окно резко постучали! От неожиданности мурашки прошли по телу. Затем был слышен топот на дощатом крыльце и такой же сильный и резкий стук! 10й час ночи и все мои соседи очень тактичные люди!? В открытую дверь я увидел Сашу Каманина, он не заходя вручил бумагу, которая оказалась срочной повесткой в военкомат. Явиться в 9:00 утра! Саша у нас отвечал за радиосвязь, за погодные показатели и за диспетчерскую службу. Повестка была распечатана, как срочная телеграмма. Каманин уже ушел, а я стоял полностью ошалевший. Машины тогда не было, а до Славянки 70км. Автобус, правда, уходит в 6:30 утра и успеть вполне можно. С военкоматом тогда не шутили, тем более в такое время. Китай ведёт бои на севере Вьетнама, а наши военные и техника наполнили хасанский район и готовятся выполнять свои обязательства по договору. Уже неделю в районе Цукановки гудят моторы танков и даже слышна канонада по ночам, в дневное время в небе барражируют военные самолёты. Женщины рабочие, жены военных из Зайсановки проводили своих офицеров в полевые лагеря и требовать от них высокую выработку не приходится. Еще и пропагандисты добавили. Каждый вечер, а то и днем, прерывая  работу, толкают речи коллективам предприятий, просят не волноваться, о панике предупреждают, как о преступлении, об армии и авиации говорят в превосходной степени... А еще есть слухи:"Со стороны Китая в районе Хунчуня вчера подогнали восемьсот военных грузовиков с солдатами! Наши вчера же сгружали системы "Град" с железнодорожных платформ в Краскино! По трассе видели много "волг" и "уазиков" с генералами в каракулевых папахах и голубых шинелях. На всех высотах зачем-то зажжены большие костры?!"

Такая вот картина! Пошёл к соседке Валентине с просьбой позаботиться с утра о дочке.  Мамочка наша в эти дни была в редкой командировке во Владивостоке. Упрашивать соседку не пришлось. С взаимопомощью у нас тогда было все в порядке. Праздники, свадьбы и похороны здесь были совершенно добровольными общественными мероприятиями, а уж в таких случаях помощь почиталась за честь!

Утром будильник, скорый чай, поцелуй спящей дочки и быстрая пробежка к автобусу. Водилой оказался Гена, который держал свой "пазик" в чистоте, ездил быстро, но не гонял и пассажиры при нем сами поддерживали дисциплину. Не курили, не плевали на пол, не матерились. В военкомат прибыли вовремя, а там роились десятки таких же лейтенантов в запасе. Всем едва за двадцать и ни одного с избыточным весом. Мне, как флотскому,  выдали предписание "явиться в бухту Витязь в дивизион такой-то..и не выезжать из района до особого распоряжения!"  Так накрылись для меня уникальные и продвинутые курсы английского языка, которые вёл в ТИНРО редкостный инноватор Милашевич.  Не дожидаясь вечернего автобуса вернулся в Посьет на попутках, когда еще ярко светило весеннее солнце уходящее к сопкам на границе с Китаем. Дочка весело играла у соседки со старшими детьми. Не забирая её  взял дома удочки и сбежал со двора по склону на лёд.  Он был крепкий, но Южный ветер взломал большую часть, а течение вынесло обломки в открытый залив. Лунки сверлить не было нужды,  бросил блесенки прямо с кромки берегового припая, глубина здесь была метров семь. Поклёв начался почти мгновенно. Одна за другой вылетали на лёд вертлявые наважины. Солнце светило в спину и тёмная водная синева хорошо просматривалась вглубь откуда "весело" устремлялись эти рыбехи наверх. Помнится надергал их штук тридцать, гарантируя собственный жаренный пир с картофельным пюре, а также и Валентину было чем отблагодарить. Вкус свежей наважки великолепный, а  с голоду и устатку и вовсе божественный.

В те дни  вспомнилась история, рассказанная Юрой Поликарповым. За несколько месяцев до описываемых событий он добирался на частном авто из Приморья до своего родного Хабаровска. По дороге ему, вместе с попутчиком,  довелось быть свидетелем последствий автоаварии с трагичным концом. Гаишники были уже на месте и заканчивали разбираться с ситуацией. Они остановили машину в которой был мой друг, попросив его забрать с собой одного из пострадавших в аварии. Новым попутчиком  оказался мужчина средних лет. Этот мужчина был единственным выжившим  и избежавшим сильных травм участником катастрофы. Несмотря на очевидное потрясение и шоковое состояние мужчина оказался достаточно разговорчив, а при расставании сказал буквально следующее, "через год к нам придет война". Юра был впечатлительным человеком, и на десять лет старше меня. Когда он делился этой историей, виделось, что такое пророчество показалось ему серьезным. Именно его прямой и серьёзный взгляд во время рассказа произвели сильное впечатление и на меня. Время тогдашнее казалось мне совершенно мирным и несокрушимым. 

Конец истории наступил чуть позднее. В газетах, особенно таких, как "Красная звезда", рассказывались совершенно зловещие события о массовой гибели военных с обоих сторон, а  также о зверских расправах  с гражданским населением, в том числе с беременными женщинами. Детали приводить не буду их и сейчас хватает в разных войнах там и сям. Как то ранее, зимой, маячник Симонов задержал китайского шпиона, который  провалился в полынью и залез в старенькую баньку. Маячные собаки облаяли это строение и ветеран войны, выразительный сухой старикан Симонов с сиплым, промороженным и прокуренным голосом, всегда хитрыми небольшими голубыми глазами, спас и арестовал с помощью берданы  замерзающего пришельца из соседней страны. Маячнику дали медаль, написали в газету, а местные пацаны висели на заборе погранотряда, чтобы посмотреть на живого настоящего китайца, когда того выведут на прогулку. В закрытом  погранрайоне любой иностранец был абсолютной диковинкой, даже если это был просто китаец из Китая до которого по прямой всего то 20ть километров.  Когда это случилось я сам был в командировке во Владивостоке и не мог не подумать о другом варианте развития событий. Не провались этот китаец в воду он бы дошёл по льду до мыса Шелеха и поднялся  по тропинке прямо во двор моего дома. А там дверь, крыльцо и вместо засова был простой накидной крючок, чтобы ветер не распахнул. Внутри тепло, молодая мама и совсем маленький наш ребёнок. Как хотелось отправить их назад, в мирный и далёкий Калининград под защиту любящих бабушки, дедушки, тетушек, сестричек.. 

Советское правительство, ругаемое сейчас всеми подряд, исчерпало лимит своих предупреждений Китая,  коих было два, и, отдало приказ о массовом выдвижении войск к границе. Силища тогда была такая, что земля и небо гудели у нас под ногами от Биробиджана до Хасана.

Этого оказалось достаточно. Война на севере Вьетнама прекратилась в одночасье, резерв не потребовался и мне не пришлось надевать шинель на Витязе. Более всех веселились и праздновали конец маневров жены военных и понять их было очень и очень легко.

В этот раз война к нам не пришла, но ровно через год началась  афганская компания.