ПАОЛА ЖИВА

“Ну его к черту! - с неожиданной злостью сказал Остап. - Все это выдумка, нет никакого Рио-де-Жанейро, и Америки нет, и Европы нет, ничего нет. И вообще последний город - это Шепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана.

- Ну и дела! - вздохнул Балаганов.- Мне один доктор все объяснил, - продолжал Остап, - заграница - это миф о загробной жизни. Кто туда попадает, тот не возвращается.»

Последние двадцать лет мне доводится заниматься промыслом морского огурца, которого у нас называют малазийско-индонезийским словом трепанг. Если вспомнить первое знакомство с этой морской тварью в начале своей карьеры в Посьете, то этому знакомству уже более сорока лет. Раз так, то захотелось мне написать свою книгу об этом малоприглядном знакомце, уж слишком много информации  о нем накопилось, и еще больше становиться доступно с каждым днем. А там ведь не просто про его питательность, биологию и экологию, в истории есть интересные данные о нем со времен Конфуция, ранних китайских императоров, японских феодалов, затем были колониальные времена и европейская торговля с Китаем на чайных клипперах, где трепанг служил валютой почти 300 лет. Раз валюта, то в процессе добычи валюты из  морской воды, появились маккасарские торговцы, вестиндская компания, пираты Моро, морские цыгане Баджо, охотники за головами, они же работорговцы и пираты с европейской кровью. Поиски трепанга, как средства платежа, привели к открытиям новых земель, включая север Австралии, до того, как ее «открыли» европейцы. Начались настоящие трепанговые битвы, свидетелем, которых стал наш Миклухо Маклай и т.д., и т.п. 
Стало очень интересно и бытие мое иммигрантское начало, наконец-то, заполняться былым смыслом, который имел место на Родине в пору моих научных потуг. Тем не менее этот энтузиазм получил несколько серьезных ударов, от которых непросто оправиться. Дело в том, что написать книгу сейчас «может каждый дурак».

И «дураки пишут»)))! Книг сейчас появляется настоящая уйма! На моих полках накопилось несколько десятков книг с автографами авторов, которые мне лично знакомы. Отнюдь не дураки, и книги хорошие. Я их все прочел. Через это, некоторых авторов, заново открыл для себя, как личностей,  несмотря на многолетнее знакомство.   Но похоже, что кроме меня их никто не читает. Книги лежат у писателей в ящиках, в кладовках и на чердаках.
Пришла новая эпоха. Теперь все нужно оцифровывать и выпускать свои труды в океан интернета, тогда, может быть, твои опусы до кого-то и дойдут, но и тут все та же заковыка, насильно мил не будешь. Настоящих любителей книгочеев, как и любителей балета, театра, живописи и иных высоких материй можно привлечь только качеством, ярким или глубоким, или и тем и другим, а откуда ему взяться если даже Иван Бунин шестнадцать раз переписывал свой рассказ «Господин из Сан Франциско». В итоге за мастерство владения русским языком Бунина премировали самим нобелем! Льву Толстому жена тоже помогала несколько раз (!!!!) переписывать «Войну и мир». Тогда, как я, до сих пор, не смог ее осилить прочитать «от корки до корки» и читаю только разные главы по настроению. И это ведь шедевры, как по языку, так и по содержанию. Всем туристам стоит прочесть этот, весьма яркий рассказ Бунина, ибо ничто не изменилось в ядре турбизнеса и путешественник везде хорош, пока не кончились наличные. Так же нет смысла вести споры о «русском мире», почти нет смысла, если не прочесть эту глыбу Толстого. Впрочем здесь не об этом. Мне на такие лавры претендовать негоже, не графы мы, и даже на простую правку текста нет ни времени и ни желания, есть только зуд самого писания, который появляется время от времени, как и само время для того. 

Так появились Пао и Паола. Писать просто историю промысла и потребления трепанга не было смысла. Хватает специалистов без меня, а они уже во многом повторяются. В то же время,  читая полинезийские записки М.Маклая,  других авторов по  истории работорговли, документы о пиратстве,  приватирстве и других событиях коллониального периода, фантазия разгорается и возникает эффект физического присутствия в исторический период богатый драматическими событиями в коллосальных масштабах,  немыслимых по напряжению. Откуда взялись эти молодые полудикари сейчас уже трудно вспомнить. Они оказались такими симпатичными и так сильно полюбили друг друга, что их жизни в полулюдоедском сообществе, на небольших островах в океане,   в окружении постоянных охотников за рабами, оказалась практически обреченными. Они в первые же дни после встречи  прошли испытания на грани выживания и затем, после короткого счастья, судьба обрушилась на них совершенно беспощадно. Я сам потерял покой и стал следить за каждым их шагом, рассылая новые эпизоды из  жизни молодой пары своим потенциальным читателям по скайпу и, чему-либо еще, только бы не оставаться в этой драме одному наедине с героями. Мой блог слишком малозаметен на интернете, но днажды в 2 часа ночи я услышал по скайпу сигнал о пришедшем сообщении. Заглянув туда увидел послание от одной дамы с очень живым умом и способностью обо всем говорить сразу и прямо в лоб. Текст был очень коротким: «Вася, не убивай Паолу!»
Как вам?)
Потом еще были отзывы. Интересные. Людям было интересно читать, мне было интересно их слушать.  Критики было на удивление мало, но она была и мне ее тоже надо. Впрочем об этом когда-нибудь потом. 

Где сейчас Паола? Я, в интенсивном поиске, но времени не хватает. Пао еще на том же острове и не факт, что он сможет оттуда вскоре выбраться. Одни головорезы перебиты, но их главарь жив и набирает других. Главы вестиндской компании терпят убытки и готовы серьезно финансировать приватиров для борьбы с «незаконными» пиратами. Миклухло Маклай, не в силах наблюдать зверское отношение к полинезийцам, в которых он обнаружил совершенно душевные человеческие качества и способность к быстрому обучению, пишет письмо русскому царю с просьбой поставить русский флаг на островах, пока британцы, голландцы, немцы, французы и испанцы борятся за коммерческие ресурсы. На островах в племенах появляется огнестрельное оружие, поступающее от конкурирующих колонизаторов. Между племен возникают серьезные битвы с небывалым кровопролитием. Кроме трепанга продолжается охота за жемчугом, экзотическими специями, сандаловым деревом. Миссионеры из Европы и ближнего востока начинают борьбу за души язычников и это добавляет межчеловеческие трения в регионе разбросанном по тысячам островов. Пираты и торговцы умудряются без устали путешествовать между Тиморским морем, Маккасаром, Сингапуром, Нанкином,  Филлипинами .. Где здесь найти Паолу? Кто поможет вызволить Пао с безлюдного острова? Как добиться расположения небес и добиться их встречи? Какими они будут после всех прошедших испытаний? Откуда появляются мистические сигналы влияющие на судьбы этих милейших папуасов? Не знаю! Никто не знает! Но набравшись терпения, со временем, с помошью сил небесных, собирая факты и разбирая события по деталям,  это все придет к нам. Кто знает, возможно мы станем свидетелями возобновления небывалого союза, который по силе духа, по накалу страстей, по  немыслимой энтропии событий превзойдет известные нам любовные коллизии когда-либо случавшиеся .. Наша пара не испорчена материализмом продвинутой цивилизации, их редкий любовный талант находится на недосягаемой высоте над простым гормональным влечением, их естественная, взявшаяся непонятно откуда  одухотворенность, их непрерывный поток ферромонов, при хроническом голоде социальной подпитки, неизбежно приводит к мысли о существовании божественного воздействия и небесного выбора этой пары…..
Паола жива!
Дайте время…….  

Паола исчезла

Паола жила в полуобморочном  состоянии. Ее тело двигалось в пространстве, ее уши слышали голоса и звуки, глаза видели и отмечали все вокруг, рот принимал пищу и напитки. Она  реагировала на тень и свет, тепло и холод, на  заботу и принуждение.  Она быстро научалась понимать голоса  и жесты людей говоривших на разных языках,  легко ощущала, кто может быть другом, а кто врагом, кто лжет, кто нет, кто опасен, кто ничтожен.  Ее голова была ясной и восприимчивой, но душа замерла, как глубокозамороженная вода. Жизнь больше не дарила ей ни малешей радости и удовлетворения, но стала непрерывным испытанием и ожиданием. Вероятно надежда и способность ждать бесконечно, невзирая на боль,унижения и неволю,были ее главным талантом. Унее не было боли воспоминаний,   ее не терзали сомнения,  как дикарка, она довольно  легко переносила физические  страдания, но ее  внутреннее ядро, ее необычайный врожденный дух были столь сильны и прочны, что ей даже не приходилось думать о том, что если она выживет, счастье придет к ней вновь. Он знала, будет так.

Человек в белом ощущал этот впаянный стальной дух Паолы и молча наслаждался обществом хрупкой и изящной дикарки. Кто и как распорядился звездами , какие мутации случились при ее рождении,одному богу известно, но эта дикарка получила все. Сила любит силу, а сила духа наивысшая сила. У человека в белом не было никаких планов в отношении девушки, но расставаться с нею он не собирался, он также не собирался ломать и насиловать ее волю. Пока Паола была для него подобно редкостной,красивой птице в его золотой клетке, ее присутствие было желаным и обязательным, оно меняло смысл и содержание его жизни. Он будет воевать и грабить, как и прежде, но теперь он будет всякий раз возвращаться к своей пленнице.

Новое бандитское прау было почти готово, головорезы голодны и трезвы,оружие и провиант собраны, как и информация о приходящих купеческих судах. Пора было уходить и, как можно быстрее. Банда должна быть в деле, заточена на дерзкие действия,иначе она опять расползется по порту и городу, займется мелкими разбоями и воровством, погибая и попадаясь на совершенно никчемных грабежах. Второй причиной срочного ухода были нарастающие слухи,активность и беспокойство городских властей, их подпольных спонсоров, так и не установивших хозяина нового разбойного парусника.

 Снарядив экспедицию человек в белом сумел сохранить свое инкогнито.

Этой ночью часть экипажа выведет прау из гавани, другая часть будет подобрана на малом острове,  человек в белом присоединится к ним еще через пару дней, в районе, который известен сейчас только его старшему помощнику.   

В последний день перед уходом Паола исчезла. 

Следов взлома не было,сама она уйти не могла. Без языка,средств,одежды добровольный уход был гибельным для нее и ничто в ее поведении за последний месяц не показывало и намека на такие намерения. Весь жизненный опыт человека в белом, его  утонченная, изощренная интуиция , а также внимательный детальный осмотр жилища, давали понять, что пленницу похитили и сделали это идеально, хорошо подготовив операцию.  Это была громовая новость. Его абсолютное инкогнито, как он о нем думал, для кого то не было таковым.

Один на острове 2

Один на острове

Некоторое время Пао блаженно обитал на необитаемом острове. Страдания на пиратском судне были позади и он сполна наслаждался изумительной свободой, чистотой безлюдного пространства, свежестью добываемой пищи, ночным покоем в любой удобной позе в логове сооруженном из ветвей и листьев на прибрежном мангровом дереве. Его простое сознание отровитянина из примитивного племени не было обременено такими чувствами, как тоска по дому, он не жаждал  общения со сверстниками и, тем более, его не обременяли амбиции и  желание проявить силу, возглавить и подчинить себе сородичей. Он спал, когда уставал, Отдохнув Пао охотился на суше или в воде, легко добывал себе пищу, а насытившись, бродил по округе отмечая все примечательное и значимое для дальнейшего существования здесь. Ему удалось найти небольшую естественную нишу в высоком склоне образованную каменной плитой, нависавшей над осыпью,  теперь ему было где уберечься в сезон дождей или скрыться с приходом на остров чужаков. Недалеко и вниз от ниши бил маленький чистый родник, а выше было легко доступное плато, с которого открывался отличный вид на всю лагуну, начиная от ее входа и до ближайшего берега, где Пао обнаружил себя самым чудесным образом, здоровым, почти невредимым, в полной безопасности рядом с загадочной корзиной  с припасами.

Когда темнело Пао усаживался в логове поудобнее, смотрел на звезды и луну, когда та приходила, слушал звуки моря и ветра, а в тихие вечера стрекот насекомых, ночных птиц и животных. Всякий раз, когда тело расслаблялось и никаких тревожных звуков не возникало, он начинал вспоминать Паолу. Мерцание звезд, их падение с шлейфом огня, движение воздуха, звуки скрытые в темноте  и прилетавшие от воды оживляли воспоминания, помогали воображению, а, засыпая, он и вовсе ощущал теплый воздух и нагретый лежак  обьятиями своей любимой.
Пробудившись все начиналось заново. Со временем мысли о Паоле, не ослабели и не забылись, совсем напротив,  желания найти ее, заново  ощутить блаженное присутствие любимой,  испытать негу совместного уединения, услышать ее смех, увидеть ее лицо, ощутить ее реальные обьятия стали столь сильны, что они преодолели первичные инстинкты безопасности и Пао начал искать средства для строительства пераху или чего-либо подобного способного к управляемому передвижению по воде.

Жизнь в Бринноне

      Долгие годы жизни в Америке приучили меня находить приемлемое съемное жилье  и никогда не задумываться о его содержании. В большинстве случаев жилье соответствовало текущим нуждам и при этом,  каким-то образом,  удавалось выстраивать благополучные  отношения с лендлордами, более того,  порою мы становились друзьями. В конце же концов накопившееся за две декады заморского проживания оборудование и личные вещи, а также обладание рабочим суденышком и необходимостью его обслуживания привело меня к мысли, что пора заводить собственное недвижимое имущество с достаточной территорией для комфортного размещения. После двух-трех лет поисков, и последующей волынки с оформлением займа, я сам, наконец-то,  превратился в американского землевладельца. 
      Домишко достался не ахти какой,  это так называемый двухкорпусной трейлер фабричной сборки . Ему сорок лет и он стоит не на реальном фундаменте, а на бетонных блоках. Стенки тонкие, окна с алюминиевыми рамами. Одним словом холодный. Но не в Сибири же живем. Зимы здесь можно пробегать  в курточке на рыбьем меху, хотя снег случается выпадает. У дома есть газовое  отопление с подпольными воздуховодами и тысячегалонным газгольдером, есть  чугунная дровянная печь вместо камина. Имеется, конечно же и  электричество, вода из местной скважины, три спальни, две полноразмерные ванные с туалетами. Кухня с большой плитой и просторная жилая комната с большими окнами. Всего 130 наших "квадратов". Потолки, правда низковатые. Еще есть хорошая терраса, навес от дождя, пристроенная мастерская и сарай на бетонной площадке. Землм почти треть гектара. 
 Перед домом большой ровный двор с газоном, а также дремучий лес на крутом склоне  позади. Лес в основном сосновый, перемешанный с секвойями. Эти деревья все большие, метров по 30 в высоту. Попадаются среди них и клены по краю. Дом простоял более 10-ти лет без ухода, что позволило поторговаться при покупке, но потом и повозиться пришлось и еще придется. 

Пока искал дом был застой в торговле недвижимостью и я не сильно спешил. Затем, почти в одночасье, цены на дома в Сиэтле взлетели в три раза из-за огромного объема заказов боингов и сумасшедшего роста "амазон" бизнеса. Потому мой выбор пришелся на городишко Бриннон на полуострове Олимпик, на берегу Худканала. Население в городишке насчитывает 700 человек. Администрация в отстуствует, нету и своего шерифа. При этом есть школа, церковь, пожарная часть, ликеро-водочный магазин со снастями для ловли местного краба, мелкий магазин при заправочной станции, есть две таверны и несколько агенств по продаже недвижимости. Город растянут на десять миль вдоль берега залива и идущему по нему хайвею 101. Здесь в залив впадают две горные речки Дакабуш и Дусвалипс, есть устричные фермы, бегает огромное стадо больших оленей и постоянно появлятся в поле зрения один черный медведь. В прошлом году его видели четыре раза, то в гавани, то у небольшого озера, а один раз во дворе у одного моего приятеля. Беды он никакой не вызвал, но на слуху был постоянно. 
Вот в такие дремучие места я попал. От Сиэтла 30 минут на пароме до Кингстон, отуда еще часок на машине и ты дома.
      Есть здесь превосходная Плезэнт Харбор марина, т.е. гавань для яхт и суденышек моего калибра со всеми необходимыми сервисами для мореплавателей. Здесь же можно спускать лодки с трейлеров. Есть картинная галерея, ресторан на крыше с огромными телевизорами для просмотра спортивных событий, кафе, бассейн с хоттабом и всякие души с прачечными. Уютно и закрыто от всех ветров. Летом здесь полно отдыхающих на своих яхтах. Зимой безлюдно, только постояльцы, которые проживают на своих посудинах, да обслуживающий персонал.
Есть у меня и доступ на наш частный берег с въездом через ворота на замке. Я один из 30-ти совладельцев.Берег этот приподнят и образует обширную террасу под высоким лесистым обрывом с одной стороны и горной речкой Фултон с другой, а с третьей это собственно берег залива Худканал, который оголяется на сотню метров во время отлива и нам дозволено собирать здесь устриц и зарывающихся двустворок по 18 и 44 штук в день. Мой участок из двух лотов с меня берут двойную плату за год вперед. Я могу собирать моллюсков вдвое больше.  Здесь же есть стоянка для машин, огромная беседка, жаровня, водопровод и небольшой туалет. Под живописными деревьями стоят красивые скамьи с видом на залив и гору Рэйнир и лежат каноэ для прогулок по воде. Можно отмечать дни рождения, играть свадьбы, а можно тихо сидеть, наблюдать за погодой, небой, луной и солнцем, за играми больших птиц, включая белоголовых орлов, ворон и чаек или слушать пение певчих пичуг, или крики нерп во время парных игр. Ручей тоже хорош. В нем есть форель и заходят лососи. Мой дом в полмили наверх по склону от этих ворот. Хорошее упражнение прогуляться за устрицами.
Вот куда я забрался. Обжился, отмылся, расставил мебель, развесил картины, перегнал свою лодку и начал готовиться к сезону. 
    С первых же дней стали заходить соседи. Джерри и Нэнси, живут недалеко прямо над нашим берегом. Простые люди. Сразу предложили какую-то большую кровать. Я отказался. Недавно избавился от одной, что оставалась от прежних хозяев. Затем пришел Дэйв, который всю жизнь занимается сверлением скважин и установкой водяных насосов. Живет на два дома ниже на моей стороне дороги.  Однажды он создал необыную для этой страны картину. Пьяный уснул в придорожной канаве у своего дома. Затем Робби и Эд, которые от меня прямо за забором. Робби может говорить не останавливаясь, а Эд, кажется может всегда молчать и тихо улыбаться, как слегка тронутый. Правда, когда заговорил, оказался очень интересным пенсионером инженером занимавшимся военной электроникой. Робби до него была несколько раз замужем, но все предыдущие мужья ее хотели убить и ей приходилось с ними судиться. Один из них был греком и от грека у нее остался очень хороший дом в Греции, где они проживают с Эдом большую часть года. Дом рядом со мной Робби купила на деньги отсуженные у другого мужа. Этот дом великолепно остроен, имеет гостевые квартиры, великолепный остекленный этаж с открытой террасой и видом на залив, на восток с восходами и заснеженной горой на горизонте. У них крепкий забор, постоянно запертые ворота, круглосуточное освещение и охранная система. Они здесь одни такие. 
Потом появился Аллен. Седенький, пузатенький , голубоглазый, улыбчивый с хорошо прореженными зубами, руки и одежда всегда в краске, шустрый и активный,  как подросток в свои ровно семьдесят. Он кораблестроитель. Дом в лесу за углом, от меня в пятистах метрах, там же у него цех, где он строит огромный тримаран с парусами для океанских переходов. Он ботаник с университским дипломом, немного преподает естественные науки в местной школе и читает по субботал проповеди местным католикам. Редкостный мастер на все руки, не успевающий заканчивать свои дела. Аллен был трижды женат. Дважды на русских женщинах. Одну он привез из Москвы, другую, семь лет спустя, из Калининграда. Красавицу! Обе сбежали от него, сразу по получении гринкарты. Он мне много помог в ремонте лодки. Действительно мастак, когда дела касается эпоксидки и стекловолокна. Кроме того у него есть много материала купленного с боинговских складов сюрпласов. Мне пригодились легкие сотовые углепластиковые панели. 
Чуть не забыл про "белую ведьму" Велму. Она, конечно, никакая не ведьма, но местные зовут ее именно так. Это совершенно седенькая старушка из дома напротив. Дом прекрасный. Два этажа с круговым балконом и бесподобным видом на 
залив. Впрочем бесподобие его сильно померкло со временем.  Краска во многих местах облупилась, крыша зарастает мхом, окна не поменяны. Двор большой с огромным лиственным деревом посередине.  Под его густой раскидистой кроной стоит спортивная машина БМВ выпущенная в конце 80х. Еще глубже во дворе есть другая машина, но, похоже, что обе давно обездвижели. Вельма иногда потеряно ходит по дороге между домами. Она меня горячо поприветствовала при моем появлении, но улыбка ее при этом была очень неловкая извиняющаяся, и разговор она же резко прервала , отвернувшись. Иногда Велма пропалывает свой газон или собирает цветы. По вечерам в окнах виден свет старинных торшеров. Алан рассказал, как однажды зимой, когда выпал снег, а на дороге была наледь, соседи вызвали спасателей увидев Велму бредущей босой по этой лороге.
В общем соседи у меня вот такие. Есть и малообщительные, так, помашут рукой издалека и всё. Кроме того в гавани на парусной лодке живет Вилл, которого я знаю уже семь лет и там, же в своем доме Дэйв, ветеран Вьетнама. Он целый год держал и ремонтировал мою лодочку к предыдущему сезону. 
Вилл познакомил меня с Биллом. Морским инженером на пенсии, который также одиноко живет в аккуратном парустнике построенном в Гонконге из тикового  дерева лет пятьдесят назад. Билл самый старший, ему 75-76 и с Виллом они постоянно в натянутых отношениях. Но когда надо ехать в госпиталь на операцию, или за покупками после операции, Билл никому, кроме Вилла себя не доверяет. Вилл безотказно везет его и туда и сюда. Билл в молодости попал во Вьетнам и занимался там ремонтом подбитых вертолетов. В основном страдала гидравлика и он хорошо с этим справлялся. Ему, гражданскому, дали позицию майора, чтобы он имел право на поездки на военном авиатранспорте. Интересная публика, но летом я стараюсь заходить к ним пореже.  Вилл и Билл в хорошую погоду до полудня устраиваются в шезлонгах под зонтами и распивают, каждый свое. Вилл нажимает на крепленное пиво, Билл любить крепкие ликеры или коктейли из них. Погода летом стоит солнечная и безветренная. Если я навещаю  их они немедленно достают бокал и у меня, обычно,  не хватает совести им отказать. Они искренне, почти по детски,  рады моему появлению. 
       Полгода назад здесь появилась, также на парусной лодке, престарелая красотка Пэм. Одинокая женщина в шортах и с ногами длиннее, чем у Тины Тёрнер, ростом в 1.90,  все еще стройная, и улыбчивая, но безнадежная матершинница  с резкими политическими взглядами и очень критичной общественной позицией. Вскоре Вилл переехал со своим парусником на дальний пирс. Не выдержал спора о либералах и республиканцах, в котором Билл и Пэм заняли противоположную сторону, При том, что Вилл не поддерживает ни одну из этих партий. 
        Однажды, когда срок моего нового обитания составил около полугода, мимо моего дома прошла группа молодых людей, парней и девушек, смеющихся, громко говорящих, с мелкими детками под ногами. Они помахали мне рукой, остановились полные любопытства, рассматривали мою диковинную лодку обвешанную шлангами, слушали мою  речь со славянским акцентом, дивились на мои часы повешенные на наружней стене. Люди эти также оказались моими соседями, но приезжают они в свои дома только в летний период ненадолко. Общаясь с ними  мне показалось, что в меня начал поступать какой-то живительный эфир. Тело стало легче прижиматься к земле. Что то  в душе зашевелилось  от их  энергии, от их полной ожиданий жизни с их бесконечным долгим будущим. Захотелось опять своих детей завести, забыть все беды и потери случившиеся на жизненном пути, захотелось зазвонить в колокола, появилось желание дров нарубить, колодец выкопать, сад посадить. Они уже давно ушли, а в ушах все еще стоял хор веселых голосов.. Зазвонил телефон, из него раздалась сильно растресканная речь Вилла с жалобой на Пэм и Билла, с которыми ему сейчас не очем толковать. Я дал ему проговориться, потом извинился, отключил трубку, пошел в дом напился чаю, успокоился и снова занялся лодкой. До сезона оставалось меньше месяца.

Упрямая Сюзи

Гэрри возился с гидравлическим насосом и его большое тело было наполовину спрятано в машинном отделении под палубой. Насос подтекал и эта работа была по-настоящему грязная. Сезон находился в самом разгаре и все конкуренты активно работали в море.
Гэрри был один. Из-за частых поломок заработка не было, нанятые им водолазы ушли на другие лодки,  а постоянного матроса у него никогда не было. Сезон короткий и при необходимости Гэри нанимал безработных, более-менее крепких парней, которые всегда водились в любой гавани. Иногда их даже искать не приходилось,  сами приходили, особенно если Гэри по случаю давал покурить "травки". Вот и сейчас, по нагретому солнцем плавучему пирсу, к Гэри  топал улыбчивый индеец Льюис из племени Ламми. Льюис улыбался всегда и,  вероятно,  всегда был слегка под шафе,  даже  в первой половине дня. "Привет, Гэрри!"-кричал он издалека продолжая топать по безлюдному пирсу мимо белых парусных и моторных яхт. Гэри пришвартовался в самом конце подальше от желающих быть свидетелями его борьбы с подтекающей  гидравликой. Увидев Льюиса он не очень обрадовался. Льюис был безвредный, физически крепкий парень, кое-что понимающий в механике. При этом он, как многие другие индейцы, не отличался обязательностью. Мог не прийти в назначенный час для выхода в море и появиться лишь несколько дней спустя. Как это и было в этот раз. На вопрос "Почему? И где ты был?",- он без тени смущения станет рассказывать "Ты знаешь,  Гэрри,  вчера ворона прилетела и села на мой подоконник и  это был мне знак, нужно пойти и добыть оленя!"
"Ты добыл оленя?"   "О, Да! Хорошего  трёхлетнего самца! Я принесу тебе оленины, что ты хочешь, лопатку или со спинки? Сердце и печень мои уже съели!".. Все это могло быть и правдой. Гэри коротко посмеялся, больше по привычке и подумал, чем бы занять Льюиса.  С мотором тому делать сейчас нечего из-за плохой координации. Тут ему пришла на ум мысль, что можно отправить своего туземца для регистрации новых бумаг на лодку в офис берегу. Здесь его все знают, надо только внести новый коммерческий бортовой номер и, наконец то, дать лодке название. У Гэри уже был подобный бот
с бочкообразной формой, тупой округлой носовой частью. Он называл его "Tubby", знать этому быть " Tubby 2" .  "Табби 2", так и быть.
Льюис был очень рад помочь таким образом своему капитану. Не пыльная и важная работенка, шутка ли, пойти в офис к белым людям  с белыми бумагами важными для белого человека. Льюис захохотал по дороге, когда именно таким образом подумал о своей миссии. Он шёл счастливый расскачиваясь и размахивая пакетом с важными бумагами. Гэри тоже был очень доволен. Из-за частых поломок и незначительных уловов народ давно уже открыто посмеивается над ним. Гэри виду не подаёт и всегда, на удивление ровно, ведёт себя со всеми, однакож старается, как можно меньше общаться с такой публикой.
 Добравшись до офиса Льюис легко нашёл нужного ему офицера и выложил папку с заполненными бумагами на стойку. Офицер с баджиком лейтенант Джо Смит осмотрел нейтрально Льюиса с ног до головы и спросил: "  Где наш отважный Гэри?". "Мой кэп очень занят, сэр! Мы готовимся к выходу в море, сэр!"- почти вальяжно ответил ему Льюис. Он реально ощущал себя очень важным в этот момент и глазел по сторонам. Льюис впервые был сюда отправлен и никаких других оказий побывать  в подобном офисе у него не было. Гербы и лицензии в рамках на стенах, люди в униформе, стеклянные двери, куча аппаратов и компьютеров, все это напоминало ему полицейскую станцию, но с большим отличием, здесь все были чистыми и трезвым, включая посетителей.
Лейтенант просмотрел бумаги и занёс данные в базу. В строке "название лодки" было пусто. Гэри, как это бывает, долго старался его придумать, а на ум оно пришло в самый последний момент и он его устно крикнул Льюису, когда посылал того с миссией. Льюис два раза в ответ повторил и сомнений, в том, что он не забудет его по дороге в 500 ярдов не было. Так оно и было! Джо Смит именно сейчас спросил про название и Льюис громко его произнёс:"Табби Ту, сэр!"Лейтенант Джо для верности его еще раз переспросил и Льюис еще раз громче повторил "Табби Ту"!! И даже два пальца раздвинул про цифру "два".. но Смит на него не смотрел и, попросил Льюиса не кричать, а повторить название спокойно.  Льюис не противился  и повторил его спокойно, но про себя решил, что четвёртый ра повторять не будет.  Лейтенант слегка завис в задумчивости и наконец заполнил все данные и распечатал новый регистр. Понять лейтенанта было можно. Я забыл сказать, что в пьяной драке Льюис потерял передний зуб и все его слова сопровождались лёгким свистом.

Запечатав конверт лейтенант заставил Льюиса  поставить крестик в какой-то книге и передал пакет Льюису с напутствием не упасть по дороге и нести его прямо в руки Гэри.  Гордый Льюис с высокомерием хронического выпивохи посмотрел на лейтенанта, громко сказал "Есть, сэр!", развернулся, едва не смахнув книгу на стойке и также гордо качаясь из стороны в сторону двинул к своему капитану...
Умытый Гэри сидел в это время в своей надстройке и забивал небольшой косячок, когда в дверь рубки сунулась голова индейца, затем рука с пакетом,  а затем и он сам.
По-прежнему довольный и гордый индеец с радостью отдал бумаги и взамен принял от Гэри  заженную трубочку на две затяжки.. Гэри неспешно порвал пакет, вынул первую страничку, повернулся к шкафчику с бумагами и слегка остановил все свои движения... "Стабби Сю"!? ("Stubby Sue"), Стабби Сю!!!"то ли вслух, то ли про себя понеслось ... Гэри окончательно понял, что бортового названия у него теперь никогда не будет. Он никогда не пойдёт снова в этот офис, а это имя никогда не появится у него на борту. И так оно и есть! По сей день его серая посудина обозначена только огромным бортовым номером.
Он мне сам рассказал эту историю зимой в кабаке "Хербс" во Фрайдэй Харборе. Та зима была долгая и нелёгкая. Они здорово повздорили с Бобом. И мне тогда с Бобом было нелегко на одной лодке. Это  то нас и сблизило немного. Иногда я спрашивал Гэри: "Что не так с " Упрямой Сьюзи"?  Учитывая постоянные расходы и усилия по поддержанию лодки в рабочем состоянии,  это было бы неплохое название, По крайней мере уместно и самоироничное
учитывая постоянные капризы его лодки.
Вечно холостой и бравый на вид Гэри, который  за двадцать лет нашего знакомства лишь несколько раз попадался мне рядом с совершенно сомнительными женщинами, 
улыбается в ответ и ничего не говорит.

Встреча приватиров

Встеча приватиров


Пиратская пераху продолжала свой путь, назначение, которого было известно только человеку в белом. Жирный Вау Вау не оправдал надежд, но он теперь был хорошо изучен и, соответственно, сильно уязвим, если случиться встретиться еще раз . Цена Пао намного возросла, а расставаться с Паолой человек в белом больше не думал. Эта дикарка стоила того, чтобы набраться терпения и, возможно,  приручить ее в конце концов. Вкусы вождя Вау Вау и человека в белом сильно расходились. Пао стали лучще кормить. Часы складывались в дни и ночи. Пора было пополнять припасы. Им нужен был рис, копченные рыба, мясо, солонина, свежая вода и чай. Огненную воду человек в белом на борту употреблять не позволял. Только при хороших набегах он делал послабление своим  живодерам на разоренных пепелищах, пока их кровь еще кипела, огненная вода частично гасила уже ненужный запал. Там, где обычный белый человек платил «огненной водой», человек в белом не  жалел огня и брал все что ему было необходимо.

В один из дней в небольшом проливе между островами они встретили крупный европейский парусник. Судно был широкое с хорошими трюмами. Оно должно быть ходило со снабжением по островам  и  в обмен на европейские товары хозяин скупал заготовленные сушенные трепанги, ласточкины гнезда, акульи плавники, а также сандаловое дерево, раттан перламутр  и жемчуг. Типичный тучный парусник купец  и он, казалось, сам напросился на встречу. Человек в белом приказал приготовить весла. 20-ть человек устремились выполнять приказ. Пераху все воспринимают с опаской и не было бы удивительным, если бы парусник прибавил ходу и попробовал избежать встречи. Некоторое время все так и было. Пераху пошла слегка наперерез, а парусник поднял дополнительные паруса и подтянул стоявшие  для ускорения хода. Он выглядел сравнительно неповоротливым и инертным. Расстояние заметно сократилось, но вопреки ожиданиям, большой парусник заметно ускорился, а курс изменил в сторону пераху.  Еще немного и он навалился носом прямо в правый борт пиратской посудины. Треснули и разлетелись весла гребцов по этому борту, затрещал сам борт и по всему телу пиратского водохода пришелся фатальный удар более крупного и грепкого корпуса недавно предполагаемой жертвы. Часть пиратов слетели с верхней палубы в море. Часть истошно орали, раздавленные в нижнем пространстве. Оба судна, как бы срослись и продолжили медленное движение вместе. Скрип, треск  и скрежет на пераху продолжались и было ясно, что вопрос об атаке уже не стоит, всяк боролся на ней за свою жизнь, но шансов становилось только меньше. Пиратская посудина сильно накренилась, набирала воду, продолжали трещать и ломаться палубы, мачты, обшивка и внутренние корпусные детали. Стоять на палубе было уже невозможно, люди висели или карабкались в поисках безопасных мест. То, что они находили было весьма и весьма временным. С борта парусника по ним теперь вели стрельбу на поражение с обоих бортов.
Адский бой был настоящим избиением. Корсары, прошедшие через жуткие, зверские битвы, привыкшие доминировать и подавлять, не имели никакого шанса в этом случае, не только на победу, но и на простое спасение собственной шкуры. Раздавленные гребцы доживали последние мгновения, упавшие в воду кровожадные головорезы, в одежде и с оружием, также погибали утопая в полном отчаянии. Уцелевшие на пераху искали точку опору или цеплялись за что попало, не желая лететь в чернильную пучину. Тяжелые пули лупили их и любое попадание было летальным. Счастливчики были те, кто получал убойное попадание,  любое же  ранение свинцом весом в 1440 гран   выпушенным из мушкета, вызывало шок и потрясение, а обильное кровотечение с тела в воде уже привлекло множество хархарадонтов………….. Жуткий, истошный вой и  смертельный грохот раздавались  в тихом проливе, где за полчаса  до этого только дуновение ветра, плеск воды и крики водных птиц гармонично дополняли друг друга веками.
Постепенно агония боя пошла на нет, а затем стемнело. Стоны еще были слышны, но они были единичные,  слабые и обреченные. Капитан большого парусника не решился спускаться во тьме на пераху, несмотря на то, что  голова человека в белом  обещала ему серьезное вознаграждение. Он развернул корпус судна и пераху осталось само по себе, вернее то, что от нее осталось. На паруснике опустили паруса и зажгли огни. Может быт утром, если не поднимется ветер, они найдут главного головореза.


Сломавшаяся стойка позволила Пао снять с  обломка сизаль обвязывавший его руки и стойку, затем переступить через собственные кисти и весь клубок пленения был теперь у него в руках и на шее. Он был свободен. Удар по судну не погубил его. Страха смерти у него также не было, он давно ждал ее и был к ней готов. Смертельная атака на пираху, дала этому бедному рабу шанс на спасение и свободу. Пао еще не знал, что происходит. Его пространство было столь темно и тесно, что он мог гадать о чем угодно.. Чтобы там ни было он уже не скован.. Пао попробовал развязать свои путы. Сразу это не удалось, но на одной руке узлы получилось ослабить и высвободить руку. Он смотал все веревки в клубок и удерживал их другой рукой. Своей свободной,  он мог хвататься и удерживаться за стрингеры и шпангоуты, а ногами перебирать и двигаться в любом направлении. Он двинулся в сторону люка, откуда к нему приходили пленители. Морская вода  вовсю плескалась в подпалубном пространстве и ее уровень постоянно рос. Что бы ни было, Пао ни о чем не беспокоился, чем хуже ситуация, тем лучше для него, так говорили все его полупервобытные инстинкты, нажитые в избытке за его короткую дикарскую жизнь.

Хоррошее предложение

    В полуподвале, в  съемной квартире,  ко мне приблизилась красивая, гибкая, изящная голая девушка. Подошла совсем близко сквозь розовую пелену.  Лицо приподнято, рука протянута и вот вот коснется тебя. Возвышенная и отрешенная. Тронутый, но не возбужденный я вдруг застеснялся словно мне вновь 16 лет. “Кто ты?” завороженно подумал я, но вслух ничего не смог сказать, зато внутренний голос продолжил сам “У тебя семья и любимая женщина”…Второй голос перебил его: “Ты что несешь? Годами живешь один, будешь жалеть потом, как тогда, после зимних каникул в десятом классе!”. Еще один голос присоединился “Какие еще 16?? Тебе полвека давно миновало, скоро и сниться перестанут!”.. О, сниться! А ведь действительно, хотел рукой пошевелить и потрогать, но как то не сложилось, свое тело онемело и обездвижело. “Ты куда?” уже почти наяву я чуть не крикнул в пустоту.. Улетела..
Внутренние голоса продолжали ..“Выпей воды, завари чай или кофе, умойся, если не забудешь, зайди в туалет” .. Голоса голосами, а ноги повели к компьютеру:
“Что нового на войне? Как сыграли с канадцами? Что нового в стране, в мире? Что пишут либералы? Что по главным каналам? Кто заходил на сайт ко мне? Ответить Шейну на фэйсбук! Посмотреть другие новости! Проверить почту тут и в этом "ящике тоже”, а кто висит на скайпе?”.. О-о! Если дальше продолжишь, нужны будут памперсы”… День начался, надо бы на самом деле горячего попить да заняться реальными делами, но перед глазами опять всплыла девушка в розовом. Я посмотрел на то место, где она стояла. Там, рядом с ковриком валялись тапки,  ласты и еще какая-то мелочь из снаряжения. Вероятно еще не до конца пробудившись шевелилось такое в мозгах:"Как же так, ничего не сдвинуто, не сломано? Такая она лёгкая или ещё в воздухе висела? Ангел ведь! Хмм, крыльев не помню? Хахаха, без крыльев то ещё лучше! Не хватало тут перьев и пуха!!!!"

Все,  теперь-то уже точно  проснулся:)).
В дверь постучали. :"А это что такое, еще и семи нет.?. Ага!!"

   Под дверью стояла толстая чернокожая медсестра с верхнего этажа, Флоренс. “Слушай, русский, у тебя есть немного кэша на автобус, мой бойфренд не приехал за мной?”. Несмотря на молодость, на упругую плоть, на круглое лицо с губами не требующими уколов, на феноменальные нос,  щеки и другие телеснык округлости, низенькая Флоренс никак не тянула на сравнение с  видением из утреннего сна. Предки Флоренс вероятно с Самоа и если в безлунную ночь фонарь на улице выключен, ты ее ни за что не увидишь в пяти шагах.  В кружке на столе у меня было полно медяков, в основном четвертаками. Отсыпал ей горстку в пухлую, черную с розовым ладошку и она улетела, как двухсотпудовая муха.  Ее спасибо где то зависло в полете. Блин, похоже сыпанул ей на полный червонец, на автобус и пары баксов хватило бы, однако  след разочарования был связан явно не с этой мелочью. В душе еще сохранялась нелепая и смутная надежда на встречу с этим предрассветным, нежным миражом, голым ангелом, как нибудь, во плоти.

    Эх, ладно! Пора за чай и утренний туалет. 

    «Василиий!!! Вы домааа!!??»- послышалось с лестницы наверху. «Хмм! Рента оплачена, лишний свет погашен, трак на парковке никого не блокирует. «Да, Дина!» кричу в ответ и выхожу в наш полуподвальный холл. Дина спускается по лестнице на полпролета, тоже в халате, волосы распущены, очки на кончике носа и бумаги в руках. «Вы не хотите хороший дил?»- растянуто и громко, говорит дочь офицера закарпатского военного округа.
Дина, женщина очень конкретная, но никаких бизнес предложений я от нее еще не получал. «Что это, Дина?»- спрашиваю сугубо из вежливости. Дина посмотрела в бумаги: «Нам дают участок за шесть тысяч на городском кладбище, мы только что схоронили там двух бабушек на неделе за девять и за  двеннадцать». Я вспомнил бабушек. Дина попросила недавно поменять батарейки в смоук-детекторе. Наверху у нее дом престарелых и это ее частный бизнес. Медсестры дежурят там круглосуточно, у дома есть пандус, поручни повсюду,  кресла, подъемники и огромное количество коробок в гараже с бутылками питьевой воды,  памперсами, бумажными полотенцами, пеленками, ведерные стиральные порошки и жидкости. Там же курилка для медсестры Мисси. Она из Польши постоянно курит здесь, пьет черный кофе, матерится и проклинает нынешнюю политику Белого дома. Ей за тридцать, она учится в медколледже, почитает крупное оружие. Серьезно! У нее есть винтовка особой сборки, что то среднее между АК и М-16, только посовременнее и пострелять она ездит в горы. Ее мама была польской пионеркой и нам есть о чем поговорить.
    Да, бабушек тех я хорошо запомнил. Они сидели в креслах по углам большой чистой, аккуратной  комнаты задрапированной чем то модным со времен Мэрилин Монро. Чистый запах глаженного крахмала, лекарств, а также бумажных цветов и какого-то варева из кухни присутствовали в воздухе в ровных пропорциях. Цветной телевизор-короб работал на полную громкость, но взгляды старушек были фиксированы в повисшем комнатном пространстве, веки у обеих красные, не закрывающиеся и на мое английское «здрасте» тогда никто не ответил,  никто не двинулся и только от моего прохода пошевелился белый пушок на голове у ближайшей. В соседней комнате, у дверного  проема, сидел  мужик потолще меня и постарше. Его телевизор тоже работал, но сейчас он смотрел на меня, то ли строго,то ли угрюмо. Это читалось, как бы «моих девушек не тронь» или «чего тебе надо». На "овоща" он не был похож, однако ж явно был клиентом заведения. Он тоже не ответил на «привет», но взглядом следовал за мной при полной неподвижности тяжелого тела в  районе копчика.  Игнорируя  несчастных, поменял им батарейки и поспешил к себе. В моей комнате тогда оказалось полно следов активной жизни. Оба компьютера светились, телефон  стоял на зарядке, стол был завален почтой, кровать  помята, снаряжение разбросано, кофеварка забита вчерашним осадком, свежий кофе рассыпан на стойке, в холодильнике кое что можно было найти и поесть без готовки, а нагая и удлиненая  девушка Модильяни,  в хорошей копии и в рамке на стене,  смотрелась сейчас живее всех живых и сквозь приспущенные веки ее глаза непрерывно следили за мной. Да, бабушек я помнил.
«Сколько им было?»- спросил я Дину. Она:«96 и 98!». «Дина, ну мне же еще далеко!» «Смотрите, потом еще дороже будет!» -Дина наконец, словно бы пришла в себя, оторвалась от бумаг, посмотрела на меня поверх очков, засмеялась и пошлепала назад, к себе наверх.
Хммм, а задалось ли наше утречко?