Абсурд и реалии последних дней

 Кот появился в воздухе, во тьме. В тесной спальне он выглядел огромным. Его морда вполне была соразмерна моей голове. Эта морда, плечи и передние лапы висели недалеко от стены с окном, их подсвечивал лунный свет и вертикальные зрачки не мигая уставились на меня.

Я сидел на кровати опираясь на три подушки, одеяло накрывало мои ноги и низ живота. Мой телефон светился в левой руке, а в правой, между пальцами, завис "пен", которым можно было печатать задуманный текст. На тумбочке стоял широкий стакан с джином, тоником и льдом. Это был, наверное, третий или четвёртый за вечер, но мне все равно не спалось. Кот возник после слов:"Чёрт!  Чёрт! Чёрт!"- которые слетели с моего языка после моих бесплодных попыток написать короткий рассказ о вчерашних происшествиях. Стоило мне поднести наконечник "карандаша" к экрану в поисках нужной буквы, как в сознании возникало  видение бледно-голубого лица девушки, которое окатывали темные, холодные волны зимнего океана. Волна сходила и лицо вновь появлялось на поверхности, открытый рот с паром в отчаянии и смертельной агонии хватал морозный воздух, одной рукой девушка откидывала  мокрые волосы с лица, другой отчаянно держалась за тёмный деревянный предмет наплаву, новая волна вновь накрывала её и это видение повторялось раз за разом. Сильнейший ветер срывал гребни волн и рассеивал их в мелкую морось, которая устремлялась далее, как водяная шрапнель, а потом рассеивалась в виде вихрей ледяного пара.
Лицо девушки то появлялось на поверхности, то вновь исчезало  под тёмной массой. Порою оно возникало на вершине волны, потом на склоне, а исчезало в глубоком, чёрном провале между огромными валами и, тогда, казалось, что оно уже никогда не появится, но оно появлялось, прямо на расстоянии протянутой руки,  и её отчаянный взгляд, мольба, беззвучный крик,...
Прорвав озеленение я бросился навстречу и вытянул свою руку, но эта рука моя неожиданно оказалась такой маленькой, словно я смотрел на нее через мощный бинокль,  океан изогнулся линией горизонта и и видение девушки телескопически улетело в далёкое пространство на расстояние в две тысячи миль....
Я завис и дрожал в хорошо нагретой спальне от ужаса непроходящего видения, от собственного бессилия, от бессмысленности и бесполезности переживания и неуместного старания.

   
    Кот не исчез. Он стал чётче и объемнее,  зато пропало повторяющееся видение и стало слабеть чувство ужаса вызванное неравной борьбой с океанской стихией.
"Чёрт!"- опять выскочило из меня.
"Уууурррррррррррр..."- громко послышалось со стороны морды кота и его пасть распахнулась то ли от зевоты, то ли от желания показать мне свой тонкий розовый язык!
"Блин!"-  все чем я смог ответить вслух.
"Это лучше!"- проговорил кот и это был именно он. У него работали все артикулярные мышцы на морде и слова с львинным рокотом поступили из его острой, клыкастой пасти!!!
"Ты может можешь и голову мне оторвать?"- я начал быстро трезветь и понимать, что надо включить свет дабы исчезла эта глупая говорящая голограмма, сходить на кухню, выпить стакан холодной воды или молока. Возможно принять аспирин.
"Могу!"- спокойно сказал кот. Морда его при этом стала совсем мирной, а лапы он скрестил по-человечески на невидимой груди.
Не вставая я плотно закрыл глаза, посчитал про себя до трёх, потом решил, чтобы наверняка,  до десяти, при этом рукой я тянулся к включателю на лампе, но не успел ибо неожиданно увидел собственное тело сверху из под потолка, головы на нем не было, из всех артерий хлестала под давлением темная кровь, расслабленные руки валялись по бокам на одеяле, рядом с одной светился телефон, между пальцами другой торчал застрявший в них чёрный "пен".

"Ничего себе,  сходил за хлебцем!"- этих слов я не слышал, но по злой иронии, именно  они пришли мне на оборванный ум.

.................

Девушку спасли, как спасли и остальных трёх членов экипажа злополучного сейнера. Один матрос успел вскарабкаться на днище перевернутого суденышка и его подняли вертолётом береговой охраны. Капитана и Софию, так зовут эту девушку, и еще одного матроса вылавливали моряки сейнера "Килия", шедшего паралельным ходом, также с крабовый путины. Они смогли приблизиться к замерзающим пловцам и кинуть спасательный круг на верёвочном конце. Капитан помог Софии ухватиться за круг и двоих их отчаянно  потянули коллеги рыбаки спасатели. Когда волна неожиданно пошла вниз веревочный конец натянулся и с щелчком оборвался, бросив наших друзей в уходящую бездну. Уцепившись в круг они ощутили новый подъем волны, а навстречу им летел уже новый конец с тяжёлым стальным крюком.  Метнувший моряк хорошо сделал свое дело, крюк прилетел прямо к нашим друзьям, попав в лицо капитану, который смог перехватить канат одной рукой, а другой подтянуть к нему Софию. София сама отчаянно ухватилась за капитана и их спасители в две- три пары рук вновь потащили изо всех сил канат к взмывающему на волнах стальному борту. Так или иначе наши друзья оказались на палубе. Следом удача пришла и к третьему моряку, которому также удалось более десяти минут оставаться на плаву в кипящей ледяной купели.
Через полтора часа, в порту, всех потерпевших забрали в госпиталь из-за  переохлаждения. Оставленное суденышко,  "Аляскинская роза", набрало достаточно воды и скрылось под поверхностью океана.

Так закончилась, доселе успешная, крабовая путина бравого экипажа. В зачет главного успеха пошли сохранённые человеческие жизни. Потеря судна, улова, снастей и личного имущества были списано жёстким шоком, послешоком и фантомными переживаниями наших коллег.

    Из больницы их выпустили через несколько часов после необходимых осмотров и процедур.
Софию забрали родители, а поздно вечером она появилась на экране телефона уже из своей квартиры.
Милое личико молодой девушки сильно распухло. Шеки и скулы ее имели тёмный, почти багровый окрас. Расширенные глаза и быстрая речь прямо читались, как непрошедший до конца ужас и продолжаются переживания.

Разборки с котом ушли на второй план

Мой Жданов Мариуполь. Декабрь 2022

      "Он их признал!"-по коридору то ли гостиницы, то ли пансионата шёл в одних шортах с белым полотенцем на шее высокий, атлетичный, светловолосый парень с короткой стрижкой. Он говорил громко вслух обращаясь к окружающим. Несколько раз его отражение мелькнуло в больших, настенных зеркалах.Молодой человек держал включённый смартфон перед собой и на экране появлялись встречные фигуры подобного сложения и возраста. "Он признал их!"-повторял каждому встречному молодой человек и встречные отвечали ему улыбками, знаками победы на пальцах и пониманием на лице. Эта  реакция создавала ощущение местной атмосферы долгого ожидания и неведения, которые наконец-то закончилось. Пройдя по длинным коридорам двух этажей парень остановился перед дверью с гостинничным номером на ней и, тактично постучал, не выпуская и не выключая телефона. Дверь открылась, а в проёме возник крупный, кучерявый, подзаросший человек лет 30-ти с густой бородой. Он также был обнажен до пояса, тело его заметно отличалось рыхловатостью и приличным оплывшим животом.

"В чём дело?"- авторитетным голосом обратился он к гостю.
"Он признал их!" - с энтузиазмом повторил светловолосый. "Признал что?"- с некоторым нетерпением спросил  хозяин комнаты стоя в проёме двери.
"Он признал республики!"- ответил
ему тот.
"Будем резать!"- спокойно и почти без паузы ответил бородатый, затем он сложил пальцами сердечко на камеру и закрыл изнутри дверь перед посетителем.
Этот был ролик на ютюбе. Там никто не произнес ни имен, ни названий, но в подписи к видео было указано, что снят он был в Мариуполе в начале февраля 2022го года.
----------
   
Дорога в Мариуполь

6-го декабря 2022 года двухэтажный автобус, наполненный таджиками работягами, нёс меня по трассе Москва-Дон в город моей юности, тогда еще Жданов, теперь Мариуполь, с конечным пунктом маршрута в Волновахе. Мое место оказалось у правого окна, по ходу движения, сразу же за кабиной водителей. Передо мной помещался стол, с обратной стороны которого сидел молодой тонкотелый таджик. На вид ему было едва за двадцать, но скорее всего он был старше. Слишком  серьёзным и неулыбчивым было его лицо. Рядом с ним сидел таджик постарше, поплотнее, подвижнее и общительнее. Его взгляд был пытливым, внимательным и недоверчивым. Рядом со мной сидел ещё один таджик.  Было ему лет за пятьдесят, лицом широк, с небольшими усами и явным желанием к небольшому знакомству для дорожного комфорта. Все трое явно были близки, по-семейному, и путешествовали уже не первый день. Об этом говорила их примятая одежда, небритость, а также характерная дорожная усталость и выносливость. Через проход от нас за подобным же столиком сидели их сородичи. Компания активно общалась на своём языке.
После погрузки автобус медленно тащился по пробкам  от Новоясеневской до кольцевой дороги. Там он незначительно ускорился и лишь выйдя на трассу Москва-Дон набрал скорость. Мотор перестал подвывать на низких оборотах, загудел на полную мощь, а ветер за окном зашумел в унисон. Глухие разговоры полушепотом прекратились, все заговорили в полный голос, а на столе у нас появились  баранина кусочками, как в рагу, большие домашние лепешки и бутылка водки. Мои соседи оживились и старший слева предложил мне участие. Мы уже успели с ним немного поговорить. Он рассказал мне о своей работе в Якутске, Норильске, Нерюнгри и иных холоднючих местах огромной России.
"Как же"- говорю:"Вас, южан, угораздило рвануть по полюсам холода нашей страны?"
Он хохотнул:"Мы, в основном, внутреннюю отделку делаем", при этом даже назвал какие-то объекты, но они не привлекли моего внимания и в памяти ничего не осталось. Молодой таджик сидевший напротив смотрел на меня прямо, но не проронил ни одного слова. Не помню, чтобы он вообще участвовал в разговорах, но именно он достал из под стола бутылку водки.
"Будешь?"- спросил меня старший рядом со мной. Я уже попробовал немного их изумительное мясо. Оно было суховатым, но мягким и пропитано сливочным маслом. Лепёшки тоже были хороши. Они выглядели, как лаваш, но по вкусу напомнили наши блины. "Жена готовила!"- сказал сосед. От водки я отказался и не удержался от вопроса:"Вы же мусульмане?"
"Да!"- сказал старший и все посмотрели в мою сторону.
"Ну и как у вас с этим?"- я кивнул на бутылку. Они весело и непосредственно засмеялись.
Шторка водительской кабины тут же распахнулась и оттуда вышел второй водила, невысокий, но плотный, как молотобоец. Плечи у него были широкие, шея крепкая и короткая, голова подстриженая с небольшим чубом отдельным локоном слепившимся на лбу. Светлосерые глаза у водилы сверкали, его рыжеватая небольшая борода, распахнутый ворот, золотая цепь на мощной груди обтянутой тельником и средний возраст, порядка сорока, давали ему все необходимое для авторитетного обращения к участникам застолья.
"Это, что такое народ!?"- сказал он. И всё притихли внимая каждому следующему слову.
"Пейте до и пейте после, а сейчас убрать, или пешком .."- Он не закончил фразу, но внимательно проследил, как безмолвное сообщество послушно заткнуло бутылки пробками и попрятали их под стол. Водила ещё раз для убедительности обвел всех взглядом и неспеша скрылся за шторкой. Мне достались уклончивые, но упрекающие взгляды от соседей за столом и на том, наше общение закончилось до самого утра. Утром молодой таджик потихоньку вынес пустые бутылки на одной из регулярных остановок, которые случались через каждые 250-300 км.

На всех остановках царила слякоть тёплого декабря российских равнин. Мокрый снег, пропитанный дождём,  хлюпал под ногами на обширных парковках, но исчезал на чищенных тротуарах. Просторные придорожные здания стоянок сияли от обилия электрических огней, зеркальных потолков, блестящих белых полов выстеленных  широкими кафельными плитами и медицинской чистоты тёплых туалетов. Здесь работали круглосуточные буфеты, стояли автоматические кофейни и аппараты по продаже банок с газированными напитками и пакетиками с сухой снедью.
На одной из ночных стоянок в  кафетерии быстро работала опрятная, миловидная, молодая интеллигентная девушка в очках, в чистой белой униформе с темно-красным фартуком и такой же косынкой.
Я заказал себе пару разогретых пирожков с рубленной бараниной по 60 рублей и стаканчик зелёного чая в пакетиках. Девушка пробила мне чек на 380 рублей!
"Девушка!"-говорю:"у вас пакетики для чая не из золотой фольги?"
Не моргнув глазом и не подняв головы:"Вам скидка 40%!"- проговорила "интеллигентка" и перебила чек заново,  и так же, не снижая темпа, обратилась к следующему по очереди.
Таджики ничего на стоянках не брали. Они просто ходили по залу, смотрели на витрины, на ценники, выходили на улицу покурить. Как-то во время поездки, старший из них,  достал из кармана тонкий прозрачный пакетик с новенькими сотенными долларами, задумчиво посмотрел на них, постучал ребром пакетика по столику и так же молча спрятал их во внутренний карман.

К рассвету автобус приблизился к Таганрогу, и совсем скоро после него мы оказались в районе Новоазовска, где нас ждал паспортный контроль. С таджиками все прошло очень быстро. Их встречал работодатель по списку и паспорта здесь складывались в пачку. Мне и, ещё нескольким мариупольцам, которые ехали на втором этаже автобуса, нужно было персонально подойти к окошку и предъявить документы девушке пограничнице. Я ехал с внутренним российским паспортом, который мои родные прислали мне в Москву с курьерской почтой из Владивостока.  За сто долларов, за одну ночь, его доставили прямо к подъезду московского дома, где я остановился у близкого друга. Свои международные паспорта с визами я оставил именно у него.
Пограничница увидев владивостокскую прописку с интересом посмотрела, но не задав ни одного вопроса, вернула паспорт. Автобус уже ожидал нас со стороны Мариуполя.  Никто не обратил внимания и на мой рюкзак. Собравши всех водила по головам посчитал пассажиров. "Все в сборе?"- на всякий случай спросил он таджиков и те нестройным хором подтвердили собственное наличие.
Казалось, что мы уже почти приехали. До Мариуполя оставалось чуть более 30-ти километров, но именно здесь движение сильно застопорилось. Военные дорожники на огромной технике непрерывно стелили широкую, толстую полосу крупнозернистого асфальта и пропускали транспорт по встречной полосе поочерёдно.  Огромное, бесконечное количество строительных большегрузов протискивались друг за другом в обоих направлениях и, иногда, наступала очередь для нашего автобуса. Обочины дороги здесь были обильно засорены бытовым мусором, буквально в несколько слоев. В нем преобладали упаковки из под продуктов, банки, бутылки, предметы  гигиены и, как-то само собой перед глазами возникла яркая картина массового исхода беженцев. Воображению не надо было сильно работать, чтобы представить эту картину, чтобы создать этот мусор нужны были непрерывные толпы людей в страхе, панике и суете покидающих свои жилища, питающиеся,  кормящие и обслуживающие детей, стариков и себя на ходу.
В районе Широкино автобус ускорился. В сторону от моря с дороги виднелись неубранные поля с засохшим подсолнечником, а со стороны моря брошенные и жилые дома. Виднелись разбитые крыши. Среди них один дом принадлежал семье моей одноклассницы. Она с мужем вынуждена была бежать отсюда ещё десять лет назад.
В некоторых полях, у дороги, обширные участки были размечены вешками с тросиками, натянутыми между ними,  и там же стояли палатки с саперами.
При въезде в левобережную часть города пассажиры притихли. Девятиэтажные дома с пустыми окнами, крупными, опаленными пробоями стен от снарядов и ракет стояли по обе стороны пути. Возле Азовстали прекратились даже отдельные реплики. Брошенные у дороги танки, вздыбленные, обгоревшие трамваи на вспученных рельсах, ржавый и деформированный "апокалипсис" самого металлургического гиганта высотой в десятки метров и протяжённостью на многие километры в сторону моря подавил весь наш энтузиазм от прибытия в конечную точку 30-ти часового путешествия.

--------------


     Встреча с одноклассником Валерой Аксеновым была пламенной. Последний раз мы с ним виделись в квартире его родителей на улице Бахчиванджи в год московской олимпиады. Они жили на два этажа выше над нами. Нашему ребёнку тогда ещё не исполнилось 4-х, а их дочка была грудничком. Валера к этому времени успел отслужить, окончил исторический в Донецком универе, окреп, раскрепостился и превратился из школьного тихони в весёлого, зрелого прикольщика.
Сейчас он ещё больше окреп, забурел, нос и щеки покрылись сизым румянцем, но искренняя улыбка и радость встречи была точно такой же, как и сорок лет назад. Он подмял меня в объятьях, затащил в прохладную, но хорошо сохранившуюся и освещенную квартиру. Свет здесь полыхал во всех комнатах, в коридоре, на кухне и в ванной. После пешего прохода между разваленных зданий, битых фасадов и почти абсолютного уличного безлюдья, яркий свет,  сохранившаяся мебель и относительная чистота кухни выглядели настоящим очагом нежданной цивилизации. 
Мы вызвонили Сергея Боева, он тоже должен был вскоре подъехать.  Меня слегка колотило от радости встречи и нетерпения в ожидании совместного общения. Сергея я не видел с 1999-го года. В старой жизни мы переписывались, перезванивались, делились новостями, но последние восемь - девять лет у нас словно провода перегорели.
Осмотрев Валерин холодильник стало понятно, что нужен поход в магазин до прихода Серёги. Валера сказал, что за углом недавно открылся небольшой продовольственный. Перед выходом Валера тепло оделся. На нем был толстый длинный, светлосерый стильный свитер, тёмная дубленка и чёрные туфли. Прежде чем надеть он смазал туфли ваксой и быстро натёр их щёткой до блеска. Прямо скажем, я немного завис от этого. Даже в мирное время у меня эта процедура случается крайне редко, может быть перед походом в театр, в который мы ходили последний раз ещё до перестройки.
       В том, что называлось магазином на углу Черноморской и Морских  десантников, напротив бывшего валютного, стоял один прилавок. На улице выставили портативный генератор от которого внутрь тянулся кабель удлинитель. Генератор не работал и в полумраке носок моего сапога зацепился за провод. "Эй, смотреть под ноги надо!"- крикнула продавщица, точная копия тёти Клавы из бывшего овощного на улице Бахчиванджи. Как и тёте Клаве этой торговке тоже было сейчас под пятьдесят. Правда при той тёте Клаве мне ещё год недоставало до совершеннолетия.
Мы подошли к прилавку. На полу стояли ящики с бутылочным  пивом "жигулевским", под стеклом лежали вязанки сосисок мясных с крошенным сыром, нашёлся белый хлеб батонами и какие то крендельки. Мы взяли все. "Тётя Клава", до этого смотревшая на меня с непонятным подозрением, теперь с виду
помягчала, но ворчливым и сердитым голосом, пыталась сохранять свой авторитет: "Чего вам ещё?"
"Водки!"- говорю и оглядываюсь на Валеру.  Валера в это время уже минут пять, как зацепился языками с крошечным, глубоко возрастным мужичком, с улыбчивым пухловатым лицом и  в туго подпоясаном зимнем пальто.
Оборачиваюсь к "Клаве", а та двумя руками держит граненную бутыль фирменной водки "Пацаны" с  красными армейскими звездами на этикетке. Там же обозначено "Сделано в ДНР" и акцизная марка на чёрной пробке. Беру бутылку и эта "Клава" сломавшимся голосом, и с неожиданной теплотой во взгляде, словно признаваясь в любви, произносит:"Вам пакетик нужен!"

    Пока Валера разогревал сосиски в микроволновке я вышел встречать Сергея. Он, как обычный интеллигент недотёпа, как тот "Лев Евгеньевич" из "Покровский ворот",  вряд ли сам найдет один уцелевший подъезд во внутреннем дворике.
И так и было.  Сколько бы мы не объясняли ему по телефону куда пойти и где повернуть, Серёга стоял сейчас спиной  к нужному направлению и давил на кнопки своего крохотного телефона. Он не изменился, разве только вот усы стали подлинее, а причёска пореже. Кажется длинная, чёрная, кожаная куртка с карманами на молниях и с поясом была та же самая, что и четверть века назад. Кепка, конечно, поменялась. "Вася!"- закричал мой друг. Он тоже сразу узнал меня. Голоса наши задрожали. Мы реально очень дороги друг другу. Вместе мечтали, вместе читали, у обоих были огромные ожидания от жизни и эта, последняя, была самая длинная наша разлука. Какое-то время Сергей был известным местным экологом. Организовал и совершил подводную экспедицию по спасению Азовского моря. Потом была большая всесоюзная конференция и Сергей ее проводил. В тот год меня откомандировали для участия в ней из Владивостока.  Энтузиазм моего друга заводил всех участников этой конференции и на него было любо дорого смотреть. "Приазовский рабочий" писал о нем превосходные статьи. Всё это теперь далёкое прошлое. Бизнесмен из него не получился, но выглядит он и теперь, великолепно, несмотря на совершенно нездоровый образ жизни.

С Валерой они сдержано обнялись. Валера показал квартиру. Кухонное окно остатками взрывной волны вдавило внутрь, но пластиковая рама и стекла выдержали. Возникшую щель Валера  грубо заклеил прозрачным скотчем и там все равно сильно дуло холодным воздухом. Квартира оказалась дочкиной. Во всем видна была женская рука и былой достаток. Стальную входную дверь во время боев вскрывали монтировкой. Валера сказал, что это "азовцы". "Они здесь жили некоторое время, но ничего особенного не сделали. Коньяк вот только выпили!"-Валера даже посмеялся. Тепла батарей ещё не хватает. В спальне он постелил стопкой несколько матрасов и там же было много одеял. Сергей ходил по комнатам молча внимательно осматривая всё,  пол, потолки, стены. Его квартира выгорела до тла.
     Валера выставил горячие сосиски, нарезал сыр, хлеб. Налил всем горячего чаю. Я открыл водку.
После второй стопки они заговорили. Они ели, пили и не останавливаясь говорили. Рассказывали мне. Смотрели на меня и говорили, говорили. Мне не надо было ни о чем расспрашивать. Валера говорил больше. Он давно разведен и одинок.  Сергей часто кивал головой, если был согласен или мотал ею, если нет. Однажды они поспорили о том, сколько человек в городе погибло. Валера считал, что больше, чем объявлено, Сергей возражал.
"Сергей, о чем ты говоришь?! Я шёл к матери по проспекту Строителей и тут свист. Я сразу упал на землю. Встаю, впереди передо мной была женщина, она лежит, заднюю часть головы снесло. Кровищи! И никому дела нет! И такое же во дворах было!"-Валера горячится, но не сильно. Выгорело уже. Сергей:"Всех перезахоронили и подсчитали!" До этого он рассказал о холоде в подвале, где они прятались со Светланой. Бомбили и стреляли со всех сторон, но квартира была ещё цела. В затишье он поднялся, набрал тёплых вещей, одеял, нагнулся чтобы связать все в узел на полу и тут влетело. Снаряд прошил квартиру насквозь. Если бы он стоял в рост и его бы просто прошило. Выгорело все, как в огромной печи.
Мама Валеры на Бахчиванджи жила одна. Она не смогла во время обстрела спуститься, да и подвала в нашем доме не было. Именно наш подъезд и выгорел. Анну Владимировну даже кремировать не надо было. Нашли только оттоженные чёрные косточки. Ей было 95. Про маму с ребёнком на дороге, лица которых объедала бродячая собака, про обожженные тела свисающие с балконов, про шесть тел больших молодых бойцов в форме спецназа возле воронки, нога одного оторванная лежала в стороне. Про другую убитую мать и ее живого младенца на ночной дороге....
Про украинских военных, которые дали пять минут соседям, чтобы покинуть жилье. Их квартира имела комнаты по обе стороны дома прямо на проспекте. Хозяйка взмолилась:"У нас мать не ходячая! Ей за 90!" Военные молча вынесли мать на лестничную площадку.

Мы пили водку, как воду и не пьянели. Водка, пиво, сосиски быстро закончились. Стемнело. Магазин закрылся. Мы пили чай, кофе, мяли хлебные мякиши и продолжали говорить. В окно дуло, я продрог, Валера принёс одеяло.
Мы вспоминали одноклассников. Сергея Скрябина, Сергея Вахнова, Вову Ваганова, Лёшу Пешкова, Толика Ефремова. Они все ушли ещё до войны. Сергей рассказал про жуткие детали аварии на заводе Ильича, где у Вахнова Серёги обездвижела правая рука. Мы ничего не знаем о судьбе Толика Чеха, Славы Третьякова. Витя Баранец серьёзно и безнадежно болен, жив ли Памарнацкий нам неведомо. Вряд ли. У него был инсульт лет десять назад и на фэйсбуке его последние посты от 2016-го.
Похоже, что из парней только мы и остались из 10-го "Б". Пото м мы заговорили о девчонках. Они гораздо живучее нас. Мы вспомнили о Наташе Сираж, об Оле Тараман, Вале Рыбалко, Оле Сиренко, помянули Галю Репич, и конечно же заговорили о близняшках, Любе и Гале Хахалевых. С Галей мы недавно нашли друг друга на фэйсбуке и с тех пор довольно активно общаемся. Её дом пострадал в первые же часы, но на удачу она, буквально, за пару дней до боев уехала в гости к сестричке в Днепр. Там и живёт сейчас.
Пьяная идея позвонить ей возникла сама собой и мы набрали видео на телефоне. Валера за минуту до этого загрузил мне VPN и звонок прошёл. Интернет, как свет и вода в городе подавался бесплатно.
"Галя!!!!"- заорали мои друзья пьяницы, как только знакомое, пополневшее, но свежее личико нашей школьной активистки появилось на экране. Они орали на перебой. Одинокий Валера пошловато, но искренне тут же признался ей в любви и пригласил её к себе. Галя что-то говорила в ответ, Серёга искренне умилялся и тоже, что-то говорил. Мне оставалось только держать экран и молчать, как и весь этот вечер. Кто бы поверил, но что мне тут было говорить! Я не прятался в агонии под кровать и не забивался в угол, когда шли ночные бомбёжки.  Я не искал дрова и воду между прилётами. Я не закапывал соседей на детских площадках, не собирал обгоревшие останки родных и не бродил среди свежих развалин, где смешивались запахи обгоревших тел, тления трепья, пластика и  разбитых канализаций. Не брёл пехом за город в потоке выживших, но потерявших и потерянных людей в беспросветное и безнадёжное завтра.
Сейчас они отогрелись, у них есть кров, вода свет, еда. Каким-то чудом это все быстро вернулось. Не всем повезло, как Валере.  Сергею пока досталось койко место в общаге кооперативного техникума. Светлана, его жена, живёт со сватами в уцелевшем жилье на левом берегу. Но это уже не мрак, не холод и тёмная жуть в подвалах, где люди мёрли рядом с тобой от стрессов, холода, сердечных ударов и истощения.
Валеру сильно понесло и мне пришлось отключить телефон, так и не поговорив с Галей.

.........