Долгие годы жизни в Америке приучили меня находить приемлемое съемное жилье и никогда не задумываться о его содержании. В большинстве случаев жилье соответствовало текущим нуждам и при этом, каким-то образом, удавалось выстраивать благополучные отношения с лендлордами, более того, порою мы становились друзьями. В конце же концов накопившееся за две декады заморского проживания оборудование и личные вещи, а также обладание рабочим суденышком и необходимостью его обслуживания привело меня к мысли, что пора заводить собственное недвижимое имущество с достаточной территорией для комфортного размещения. После двух-трех лет поисков, и последующей волынки с оформлением займа, я сам, наконец-то, превратился в американского землевладельца.
Домишко достался не ахти какой, это так называемый двухкорпусной трейлер фабричной сборки . Ему сорок лет и он стоит не на реальном фундаменте, а на бетонных блоках. Стенки тонкие, окна с алюминиевыми рамами. Одним словом холодный. Но не в Сибири же живем. Зимы здесь можно пробегать в курточке на рыбьем меху, хотя снег случается выпадает. У дома есть газовое отопление с подпольными воздуховодами и тысячегалонным газгольдером, есть чугунная дровянная печь вместо камина. Имеется, конечно же и электричество, вода из местной скважины, три спальни, две полноразмерные ванные с туалетами. Кухня с большой плитой и просторная жилая комната с большими окнами. Всего 130 наших "квадратов". Потолки, правда низковатые. Еще есть хорошая терраса, навес от дождя, пристроенная мастерская и сарай на бетонной площадке. Землм почти треть гектара.
Перед домом большой ровный двор с газоном, а также дремучий лес на крутом склоне позади. Лес в основном сосновый, перемешанный с секвойями. Эти деревья все большие, метров по 30 в высоту. Попадаются среди них и клены по краю. Дом простоял более 10-ти лет без ухода, что позволило поторговаться при покупке, но потом и повозиться пришлось и еще придется.
Пока искал дом был застой в торговле недвижимостью и я не сильно спешил. Затем, почти в одночасье, цены на дома в Сиэтле взлетели в три раза из-за огромного объема заказов боингов и сумасшедшего роста "амазон" бизнеса. Потому мой выбор пришелся на городишко Бриннон на полуострове Олимпик, на берегу Худканала. Население в городишке насчитывает 700 человек. Администрация в отстуствует, нету и своего шерифа. При этом есть школа, церковь, пожарная часть, ликеро-водочный магазин со снастями для ловли местного краба, мелкий магазин при заправочной станции, есть две таверны и несколько агенств по продаже недвижимости. Город растянут на десять миль вдоль берега залива и идущему по нему хайвею 101. Здесь в залив впадают две горные речки Дакабуш и Дусвалипс, есть устричные фермы, бегает огромное стадо больших оленей и постоянно появлятся в поле зрения один черный медведь. В прошлом году его видели четыре раза, то в гавани, то у небольшого озера, а один раз во дворе у одного моего приятеля. Беды он никакой не вызвал, но на слуху был постоянно.
Вот в такие дремучие места я попал. От Сиэтла 30 минут на пароме до Кингстон, отуда еще часок на машине и ты дома.
Есть здесь превосходная Плезэнт Харбор марина, т.е. гавань для яхт и суденышек моего калибра со всеми необходимыми сервисами для мореплавателей. Здесь же можно спускать лодки с трейлеров. Есть картинная галерея, ресторан на крыше с огромными телевизорами для просмотра спортивных событий, кафе, бассейн с хоттабом и всякие души с прачечными. Уютно и закрыто от всех ветров. Летом здесь полно отдыхающих на своих яхтах. Зимой безлюдно, только постояльцы, которые проживают на своих посудинах, да обслуживающий персонал.
Есть у меня и доступ на наш частный берег с въездом через ворота на замке. Я один из 30-ти совладельцев.Берег этот приподнят и образует обширную террасу под высоким лесистым обрывом с одной стороны и горной речкой Фултон с другой, а с третьей это собственно берег залива Худканал, который оголяется на сотню метров во время отлива и нам дозволено собирать здесь устриц и зарывающихся двустворок по 18 и 44 штук в день. Мой участок из двух лотов с меня берут двойную плату за год вперед. Я могу собирать моллюсков вдвое больше. Здесь же есть стоянка для машин, огромная беседка, жаровня, водопровод и небольшой туалет. Под живописными деревьями стоят красивые скамьи с видом на залив и гору Рэйнир и лежат каноэ для прогулок по воде. Можно отмечать дни рождения, играть свадьбы, а можно тихо сидеть, наблюдать за погодой, небой, луной и солнцем, за играми больших птиц, включая белоголовых орлов, ворон и чаек или слушать пение певчих пичуг, или крики нерп во время парных игр. Ручей тоже хорош. В нем есть форель и заходят лососи. Мой дом в полмили наверх по склону от этих ворот. Хорошее упражнение прогуляться за устрицами.
Вот куда я забрался. Обжился, отмылся, расставил мебель, развесил картины, перегнал свою лодку и начал готовиться к сезону.
С первых же дней стали заходить соседи. Джерри и Нэнси, живут недалеко прямо над нашим берегом. Простые люди. Сразу предложили какую-то большую кровать. Я отказался. Недавно избавился от одной, что оставалась от прежних хозяев. Затем пришел Дэйв, который всю жизнь занимается сверлением скважин и установкой водяных насосов. Живет на два дома ниже на моей стороне дороги. Однажды он создал необыную для этой страны картину. Пьяный уснул в придорожной канаве у своего дома. Затем Робби и Эд, которые от меня прямо за забором. Робби может говорить не останавливаясь, а Эд, кажется может всегда молчать и тихо улыбаться, как слегка тронутый. Правда, когда заговорил, оказался очень интересным пенсионером инженером занимавшимся военной электроникой. Робби до него была несколько раз замужем, но все предыдущие мужья ее хотели убить и ей приходилось с ними судиться. Один из них был греком и от грека у нее остался очень хороший дом в Греции, где они проживают с Эдом большую часть года. Дом рядом со мной Робби купила на деньги отсуженные у другого мужа. Этот дом великолепно остроен, имеет гостевые квартиры, великолепный остекленный этаж с открытой террасой и видом на залив, на восток с восходами и заснеженной горой на горизонте. У них крепкий забор, постоянно запертые ворота, круглосуточное освещение и охранная система. Они здесь одни такие.
Потом появился Аллен. Седенький, пузатенький , голубоглазый, улыбчивый с хорошо прореженными зубами, руки и одежда всегда в краске, шустрый и активный, как подросток в свои ровно семьдесят. Он кораблестроитель. Дом в лесу за углом, от меня в пятистах метрах, там же у него цех, где он строит огромный тримаран с парусами для океанских переходов. Он ботаник с университским дипломом, немного преподает естественные науки в местной школе и читает по субботал проповеди местным католикам. Редкостный мастер на все руки, не успевающий заканчивать свои дела. Аллен был трижды женат. Дважды на русских женщинах. Одну он привез из Москвы, другую, семь лет спустя, из Калининграда. Красавицу! Обе сбежали от него, сразу по получении гринкарты. Он мне много помог в ремонте лодки. Действительно мастак, когда дела касается эпоксидки и стекловолокна. Кроме того у него есть много материала купленного с боинговских складов сюрпласов. Мне пригодились легкие сотовые углепластиковые панели.
Чуть не забыл про "белую ведьму" Велму. Она, конечно, никакая не ведьма, но местные зовут ее именно так. Это совершенно седенькая старушка из дома напротив. Дом прекрасный. Два этажа с круговым балконом и бесподобным видом на
залив. Впрочем бесподобие его сильно померкло со временем. Краска во многих местах облупилась, крыша зарастает мхом, окна не поменяны. Двор большой с огромным лиственным деревом посередине. Под его густой раскидистой кроной стоит спортивная машина БМВ выпущенная в конце 80х. Еще глубже во дворе есть другая машина, но, похоже, что обе давно обездвижели. Вельма иногда потеряно ходит по дороге между домами. Она меня горячо поприветствовала при моем появлении, но улыбка ее при этом была очень неловкая извиняющаяся, и разговор она же резко прервала , отвернувшись. Иногда Велма пропалывает свой газон или собирает цветы. По вечерам в окнах виден свет старинных торшеров. Алан рассказал, как однажды зимой, когда выпал снег, а на дороге была наледь, соседи вызвали спасателей увидев Велму бредущей босой по этой лороге.
В общем соседи у меня вот такие. Есть и малообщительные, так, помашут рукой издалека и всё. Кроме того в гавани на парусной лодке живет Вилл, которого я знаю уже семь лет и там, же в своем доме Дэйв, ветеран Вьетнама. Он целый год держал и ремонтировал мою лодочку к предыдущему сезону.
Вилл познакомил меня с Биллом. Морским инженером на пенсии, который также одиноко живет в аккуратном парустнике построенном в Гонконге из тикового дерева лет пятьдесят назад. Билл самый старший, ему 75-76 и с Виллом они постоянно в натянутых отношениях. Но когда надо ехать в госпиталь на операцию, или за покупками после операции, Билл никому, кроме Вилла себя не доверяет. Вилл безотказно везет его и туда и сюда. Билл в молодости попал во Вьетнам и занимался там ремонтом подбитых вертолетов. В основном страдала гидравлика и он хорошо с этим справлялся. Ему, гражданскому, дали позицию майора, чтобы он имел право на поездки на военном авиатранспорте. Интересная публика, но летом я стараюсь заходить к ним пореже. Вилл и Билл в хорошую погоду до полудня устраиваются в шезлонгах под зонтами и распивают, каждый свое. Вилл нажимает на крепленное пиво, Билл любить крепкие ликеры или коктейли из них. Погода летом стоит солнечная и безветренная. Если я навещаю их они немедленно достают бокал и у меня, обычно, не хватает совести им отказать. Они искренне, почти по детски, рады моему появлению.
Полгода назад здесь появилась, также на парусной лодке, престарелая красотка Пэм. Одинокая женщина в шортах и с ногами длиннее, чем у Тины Тёрнер, ростом в 1.90, все еще стройная, и улыбчивая, но безнадежная матершинница с резкими политическими взглядами и очень критичной общественной позицией. Вскоре Вилл переехал со своим парусником на дальний пирс. Не выдержал спора о либералах и республиканцах, в котором Билл и Пэм заняли противоположную сторону, При том, что Вилл не поддерживает ни одну из этих партий.
Однажды, когда срок моего нового обитания составил около полугода, мимо моего дома прошла группа молодых людей, парней и девушек, смеющихся, громко говорящих, с мелкими детками под ногами. Они помахали мне рукой, остановились полные любопытства, рассматривали мою диковинную лодку обвешанную шлангами, слушали мою речь со славянским акцентом, дивились на мои часы повешенные на наружней стене. Люди эти также оказались моими соседями, но приезжают они в свои дома только в летний период ненадолко. Общаясь с ними мне показалось, что в меня начал поступать какой-то живительный эфир. Тело стало легче прижиматься к земле. Что то в душе зашевелилось от их энергии, от их полной ожиданий жизни с их бесконечным долгим будущим. Захотелось опять своих детей завести, забыть все беды и потери случившиеся на жизненном пути, захотелось зазвонить в колокола, появилось желание дров нарубить, колодец выкопать, сад посадить. Они уже давно ушли, а в ушах все еще стоял хор веселых голосов.. Зазвонил телефон, из него раздалась сильно растресканная речь Вилла с жалобой на Пэм и Билла, с которыми ему сейчас не очем толковать. Я дал ему проговориться, потом извинился, отключил трубку, пошел в дом напился чаю, успокоился и снова занялся лодкой. До сезона оставалось меньше месяца.
Домишко достался не ахти какой, это так называемый двухкорпусной трейлер фабричной сборки . Ему сорок лет и он стоит не на реальном фундаменте, а на бетонных блоках. Стенки тонкие, окна с алюминиевыми рамами. Одним словом холодный. Но не в Сибири же живем. Зимы здесь можно пробегать в курточке на рыбьем меху, хотя снег случается выпадает. У дома есть газовое отопление с подпольными воздуховодами и тысячегалонным газгольдером, есть чугунная дровянная печь вместо камина. Имеется, конечно же и электричество, вода из местной скважины, три спальни, две полноразмерные ванные с туалетами. Кухня с большой плитой и просторная жилая комната с большими окнами. Всего 130 наших "квадратов". Потолки, правда низковатые. Еще есть хорошая терраса, навес от дождя, пристроенная мастерская и сарай на бетонной площадке. Землм почти треть гектара.
Перед домом большой ровный двор с газоном, а также дремучий лес на крутом склоне позади. Лес в основном сосновый, перемешанный с секвойями. Эти деревья все большие, метров по 30 в высоту. Попадаются среди них и клены по краю. Дом простоял более 10-ти лет без ухода, что позволило поторговаться при покупке, но потом и повозиться пришлось и еще придется.
Пока искал дом был застой в торговле недвижимостью и я не сильно спешил. Затем, почти в одночасье, цены на дома в Сиэтле взлетели в три раза из-за огромного объема заказов боингов и сумасшедшего роста "амазон" бизнеса. Потому мой выбор пришелся на городишко Бриннон на полуострове Олимпик, на берегу Худканала. Население в городишке насчитывает 700 человек. Администрация в отстуствует, нету и своего шерифа. При этом есть школа, церковь, пожарная часть, ликеро-водочный магазин со снастями для ловли местного краба, мелкий магазин при заправочной станции, есть две таверны и несколько агенств по продаже недвижимости. Город растянут на десять миль вдоль берега залива и идущему по нему хайвею 101. Здесь в залив впадают две горные речки Дакабуш и Дусвалипс, есть устричные фермы, бегает огромное стадо больших оленей и постоянно появлятся в поле зрения один черный медведь. В прошлом году его видели четыре раза, то в гавани, то у небольшого озера, а один раз во дворе у одного моего приятеля. Беды он никакой не вызвал, но на слуху был постоянно.
Вот в такие дремучие места я попал. От Сиэтла 30 минут на пароме до Кингстон, отуда еще часок на машине и ты дома.
Есть здесь превосходная Плезэнт Харбор марина, т.е. гавань для яхт и суденышек моего калибра со всеми необходимыми сервисами для мореплавателей. Здесь же можно спускать лодки с трейлеров. Есть картинная галерея, ресторан на крыше с огромными телевизорами для просмотра спортивных событий, кафе, бассейн с хоттабом и всякие души с прачечными. Уютно и закрыто от всех ветров. Летом здесь полно отдыхающих на своих яхтах. Зимой безлюдно, только постояльцы, которые проживают на своих посудинах, да обслуживающий персонал.
Есть у меня и доступ на наш частный берег с въездом через ворота на замке. Я один из 30-ти совладельцев.Берег этот приподнят и образует обширную террасу под высоким лесистым обрывом с одной стороны и горной речкой Фултон с другой, а с третьей это собственно берег залива Худканал, который оголяется на сотню метров во время отлива и нам дозволено собирать здесь устриц и зарывающихся двустворок по 18 и 44 штук в день. Мой участок из двух лотов с меня берут двойную плату за год вперед. Я могу собирать моллюсков вдвое больше. Здесь же есть стоянка для машин, огромная беседка, жаровня, водопровод и небольшой туалет. Под живописными деревьями стоят красивые скамьи с видом на залив и гору Рэйнир и лежат каноэ для прогулок по воде. Можно отмечать дни рождения, играть свадьбы, а можно тихо сидеть, наблюдать за погодой, небой, луной и солнцем, за играми больших птиц, включая белоголовых орлов, ворон и чаек или слушать пение певчих пичуг, или крики нерп во время парных игр. Ручей тоже хорош. В нем есть форель и заходят лососи. Мой дом в полмили наверх по склону от этих ворот. Хорошее упражнение прогуляться за устрицами.
Вот куда я забрался. Обжился, отмылся, расставил мебель, развесил картины, перегнал свою лодку и начал готовиться к сезону.
С первых же дней стали заходить соседи. Джерри и Нэнси, живут недалеко прямо над нашим берегом. Простые люди. Сразу предложили какую-то большую кровать. Я отказался. Недавно избавился от одной, что оставалась от прежних хозяев. Затем пришел Дэйв, который всю жизнь занимается сверлением скважин и установкой водяных насосов. Живет на два дома ниже на моей стороне дороги. Однажды он создал необыную для этой страны картину. Пьяный уснул в придорожной канаве у своего дома. Затем Робби и Эд, которые от меня прямо за забором. Робби может говорить не останавливаясь, а Эд, кажется может всегда молчать и тихо улыбаться, как слегка тронутый. Правда, когда заговорил, оказался очень интересным пенсионером инженером занимавшимся военной электроникой. Робби до него была несколько раз замужем, но все предыдущие мужья ее хотели убить и ей приходилось с ними судиться. Один из них был греком и от грека у нее остался очень хороший дом в Греции, где они проживают с Эдом большую часть года. Дом рядом со мной Робби купила на деньги отсуженные у другого мужа. Этот дом великолепно остроен, имеет гостевые квартиры, великолепный остекленный этаж с открытой террасой и видом на залив, на восток с восходами и заснеженной горой на горизонте. У них крепкий забор, постоянно запертые ворота, круглосуточное освещение и охранная система. Они здесь одни такие.
Потом появился Аллен. Седенький, пузатенький , голубоглазый, улыбчивый с хорошо прореженными зубами, руки и одежда всегда в краске, шустрый и активный, как подросток в свои ровно семьдесят. Он кораблестроитель. Дом в лесу за углом, от меня в пятистах метрах, там же у него цех, где он строит огромный тримаран с парусами для океанских переходов. Он ботаник с университским дипломом, немного преподает естественные науки в местной школе и читает по субботал проповеди местным католикам. Редкостный мастер на все руки, не успевающий заканчивать свои дела. Аллен был трижды женат. Дважды на русских женщинах. Одну он привез из Москвы, другую, семь лет спустя, из Калининграда. Красавицу! Обе сбежали от него, сразу по получении гринкарты. Он мне много помог в ремонте лодки. Действительно мастак, когда дела касается эпоксидки и стекловолокна. Кроме того у него есть много материала купленного с боинговских складов сюрпласов. Мне пригодились легкие сотовые углепластиковые панели.
Чуть не забыл про "белую ведьму" Велму. Она, конечно, никакая не ведьма, но местные зовут ее именно так. Это совершенно седенькая старушка из дома напротив. Дом прекрасный. Два этажа с круговым балконом и бесподобным видом на
залив. Впрочем бесподобие его сильно померкло со временем. Краска во многих местах облупилась, крыша зарастает мхом, окна не поменяны. Двор большой с огромным лиственным деревом посередине. Под его густой раскидистой кроной стоит спортивная машина БМВ выпущенная в конце 80х. Еще глубже во дворе есть другая машина, но, похоже, что обе давно обездвижели. Вельма иногда потеряно ходит по дороге между домами. Она меня горячо поприветствовала при моем появлении, но улыбка ее при этом была очень неловкая извиняющаяся, и разговор она же резко прервала , отвернувшись. Иногда Велма пропалывает свой газон или собирает цветы. По вечерам в окнах виден свет старинных торшеров. Алан рассказал, как однажды зимой, когда выпал снег, а на дороге была наледь, соседи вызвали спасателей увидев Велму бредущей босой по этой лороге.
В общем соседи у меня вот такие. Есть и малообщительные, так, помашут рукой издалека и всё. Кроме того в гавани на парусной лодке живет Вилл, которого я знаю уже семь лет и там, же в своем доме Дэйв, ветеран Вьетнама. Он целый год держал и ремонтировал мою лодочку к предыдущему сезону.
Вилл познакомил меня с Биллом. Морским инженером на пенсии, который также одиноко живет в аккуратном парустнике построенном в Гонконге из тикового дерева лет пятьдесят назад. Билл самый старший, ему 75-76 и с Виллом они постоянно в натянутых отношениях. Но когда надо ехать в госпиталь на операцию, или за покупками после операции, Билл никому, кроме Вилла себя не доверяет. Вилл безотказно везет его и туда и сюда. Билл в молодости попал во Вьетнам и занимался там ремонтом подбитых вертолетов. В основном страдала гидравлика и он хорошо с этим справлялся. Ему, гражданскому, дали позицию майора, чтобы он имел право на поездки на военном авиатранспорте. Интересная публика, но летом я стараюсь заходить к ним пореже. Вилл и Билл в хорошую погоду до полудня устраиваются в шезлонгах под зонтами и распивают, каждый свое. Вилл нажимает на крепленное пиво, Билл любить крепкие ликеры или коктейли из них. Погода летом стоит солнечная и безветренная. Если я навещаю их они немедленно достают бокал и у меня, обычно, не хватает совести им отказать. Они искренне, почти по детски, рады моему появлению.
Полгода назад здесь появилась, также на парусной лодке, престарелая красотка Пэм. Одинокая женщина в шортах и с ногами длиннее, чем у Тины Тёрнер, ростом в 1.90, все еще стройная, и улыбчивая, но безнадежная матершинница с резкими политическими взглядами и очень критичной общественной позицией. Вскоре Вилл переехал со своим парусником на дальний пирс. Не выдержал спора о либералах и республиканцах, в котором Билл и Пэм заняли противоположную сторону, При том, что Вилл не поддерживает ни одну из этих партий.
Однажды, когда срок моего нового обитания составил около полугода, мимо моего дома прошла группа молодых людей, парней и девушек, смеющихся, громко говорящих, с мелкими детками под ногами. Они помахали мне рукой, остановились полные любопытства, рассматривали мою диковинную лодку обвешанную шлангами, слушали мою речь со славянским акцентом, дивились на мои часы повешенные на наружней стене. Люди эти также оказались моими соседями, но приезжают они в свои дома только в летний период ненадолко. Общаясь с ними мне показалось, что в меня начал поступать какой-то живительный эфир. Тело стало легче прижиматься к земле. Что то в душе зашевелилось от их энергии, от их полной ожиданий жизни с их бесконечным долгим будущим. Захотелось опять своих детей завести, забыть все беды и потери случившиеся на жизненном пути, захотелось зазвонить в колокола, появилось желание дров нарубить, колодец выкопать, сад посадить. Они уже давно ушли, а в ушах все еще стоял хор веселых голосов.. Зазвонил телефон, из него раздалась сильно растресканная речь Вилла с жалобой на Пэм и Билла, с которыми ему сейчас не очем толковать. Я дал ему проговориться, потом извинился, отключил трубку, пошел в дом напился чаю, успокоился и снова занялся лодкой. До сезона оставалось меньше месяца.
